Необходимое предисловие: я категорически не отношу себя к поклонникам Льва Николаевича Толстого. И, по логике вещей, должен бы рассуждать согласно пословице: враг моего врага – мой друг. На практике вышло с точностью до наоборот: прочитав роман Лилии Ким «Аня Каренина», я ощутил какое-то подобие смутной симпатии к его сиятельству.

Явление Ким на отечественном Парнасе состоялось по классической схеме: когда б вы знали, из какого сора… В свое время «Лимбус-пресс» от большого ума издал побасенки Ирины Денежкиной. Тут же выяснилось, что денежкиных в стране – как говна за баней; бивисы и батхеды обоего пола мгновенно завалили издательство рукописями по самый потолок. «Лимбус» резонно рассудил: на одной графомани наварились, так и в другой раз проканает. Редакторы наугад вытащили из штабеля четыре десятка манускриптов и вручили их Денежкиной: разбирайтесь, суки, сами. Итогом стал сборник прозы молодых авторов «Денежкина и Ко», куда в числе прочих косноязычных шедевров угодила и «Аня Каренина».

Симпатии Денежкиной к Ким мало удивляют: обе были полуграмотны, обе сочли дефлорацию событием глобального масштаба, обе искренне полагали, что сломанная целка дает право на истину в последней инстанции. Такие вот у нас, изволите видеть, прозаики. Про зайки, бля, для девочкофф, – у которых мозги off, а гормоны on… в общем, понимаете.

Забегая вперед, можно сказать, что для Денежкиной литература кончилась синхронно с  юношеской гиперсексуальностью. Ким, напротив, намертво застряла в пубертате, переврала Библию на порнографический манер, обзавелась приличными редакторами и в конце концов вышла замуж за телепсихолога Курпатова. Словом, жизнь удалась, – и первым камнем в фундаменте писательского благополучия стала Каренина-младшая.

Матерюсь я, как боцман торгового флота, – в течение получаса, не прерываясь и не повторяясь. Но даже мой обсценный лексикон беден, чтобы выразить отношение к Лилии Ким вообще и к «Ане Карениной» в частности. Потому ставлю многозначительные точки, – в лучших традициях безвинного страдальца графа Льва Николаевича: ……… ……… …….! …….. ……… ….!! ……!!!! …….. …………..  …….!!!!! ………… ………. ……………..!!!!!!!

Назвать писанину Ким ремейком язык не поворачивается. От толстовских героев здесь остались лишь имена. Пересказать сюжет, состоящий большей частью из унылых семейных разборок и девичьих мечт также затруднительно. Для ориентира могу сказать, что Анна Аркадьевна Каренина – безногая феминистка, дочь ее Аня – школьница, завязшая в грезах о шоу-бизнесе, Стива Облонский – тунеядец и алконавт, Кити Щербацкая – модель-дебютантка, Вронский – начинающий педераст… и прочая, прочая, прочая. Текст романа напоминает миску протухшего холодца: что-то вязкое, склизкое и дурно пахнущее.

Дело даже не в барачной, перестроечного замеса, эстетике, которую г-жа авторесса гордо именует антигламуром, – писать можно о чем угодно, лишь бы написано было талантливо. А с талантом здесь как раз проблемы, – и немалые. Вы хочете перлов? – их есть у меня:

«По молодости лет Аня Облонская проживала на отдельной койке общежития».

«Это было как двусторонняя трясина».

«Это многоразовая динамитная шашка».

«Долли вместо этого закурила вторую сигарету и, спластилинив абсолютно каменную физиономию, отхлебнула ещё чаю».

«Анна Аркадьевна кричала еле слышным шёпотом».

Писателка по доброте душевной всем заготовила мешок открытий чудных. В особенности – педагогам, психиатрам и священникам. К примеру, вот этюд на темы детской психологии:

«Облонские Таня, четырех лет, и Гриша, несколько месяцев, – по малолетству и несознательности своей хотели только регулярно и вдоволь есть. Но жизнь показывала, что даже эти нехитрые грёзы составляют собою несбыточное. В чём, по словам их отца Стивы, тяжко повинны какие-то олигархи, что обокрали всю страну в целом и семью Карениных-Облонских в частности. Дети люто ненавидели олигархов, которые нагло отбирали у несчастной семьи последнее».

Но грудной младенец, способный ненавидеть, – это еще не предел. Вот вам открытие, способное перевернуть психиатрию:

«Соседей было всего двое. Первая – душевнобольная Люся, проживавшая в своей комнате эпизодически, в перерывах между обострениями дебильности, заставлявшими её возвращаться в психиатрическую больницу».

Дохтур Курпатов, думаю, был порядком озадачен: надо же, приступообразная дебильность! А вот так, на страх Патриархии, выглядит православная панихида:

«Имярекши, помолимся! Господу во славу помолимся! Господи, прости ея и наши прегрешения тяжкие, злые, смертные! Не забудем делов её земных! Детям в назидание память о матери вечная! Семья многострадальная! На Господа уповамши да спасётся в этой жизни и в будущей!»

Маразм, как ему и положено, крепчает от страницы к странице, дебильность периодически обостряется. Единственная тема, где Л.К. ни разу не споткнулась, – эротика. Чувствуется серьезная школа: газета «Еще» и журнал «Енот-потаскун»:

«Вронский родился с дефектом — яички не опустились в мошонку. Почти сразу после рождения ему сделали операцию. Всё было нормально до седьмого класса, когда у всех пацанов пиписьки начали расти, а у Алексея нет. Отец повёл его к врачу, но тот только развёл руками, мол, врождённая патология. Всё будет типа нормально, кроме размеров. Сейчас у Вронского член в возбуждённом состоянии был всего восемь с половиной сантиметров. Может, поэтому он и корешился с туповатым длинным Петрицким, у которого было десять».

«Аня вернулась обратно в кабинку, открыла презерватив, вытащила деньги, свернула аккуратной трубочкой размером с тампакс, опустила их в латексный «чулочек», потом так же упаковала рубли. Приспустила Китины брюки и, хихикнув, медленно ввела получившуюся палочку из денег себе во влагалище. Ощущение того, что она запихивает в себя две штуки баксов, было фантастически возбуждающим. Деньги проскользнули внутрь неё как по маслу. Каренина провела рукой по своей промежности, и впервые в жизни с ней случился приступ сексуального безумия. Она стояла в кабинке клубного туалета, поставив одну ногу на унитаз, согнув в колене другую, и исступленно дёргала туда-сюда презерватив с деньгами. Аня закатила глаза, забыв о прослушивании, о группе, о том, что её могут застукать, обо всём на свете! Весь мир перестал существовать, когда она упала, утонула, провалилась, захлебнулась в собственном наслаждении».

Пора бы пощадить читателя и остановиться. Напоследок скажу, что Данилкин, – и тот ради Ким изменил своему дежурному благодушию: «Думаю, ни один обычный редактор никогда в жизни не напечатал бы эту чернушную мыльную оперу». Чутье подвело критика. «Аню Каренину» после первой публикации 2003 года в «Лимбусе» издавали еще дважды: в 2005 это проделала «Нева», а в 2007 – «Олма Медиа Групп». Видать, издатели тоже подвержены периодическим обострениям дебильности. Ау, Курпатов!