Diane Arbus. «Untitled» 1970 — 1971
Осенним промозглым вечером обитательница коммунальной квартиры, в прошлом знатная поломойщица, а ныне безработная (в связи со вселенским кризисом) г-жа М. вышла на кухню и не нашла ничего, кроме храпящего с прошлого вечера под столом мужа.
Есть хотелось. Хотелось есть.
С этим настойчивым желанием М. трижды свершила променад в полутемном коммунальном коридоре, но обнюхивания и общупывания не дали ничего, кроме облетевшей с потолка штукатурки: даже тараканы давно покинули этот «райскый уголок».
Есть хотелось. Хотелось есть.
Желудок г-жи М. бурчал все настойчивее. Дети, юница М-младшая и пОдросток К., запертые «от греха» в комнате, царапали слабыми пальцами c обглоданными ноготками клетку с гигантстким арой Иннокентием, но тот уж не верещал истошно (если мы помним, он дал дуба еще в прошлой истории. Не помним? Не читали? Видимо, дети тоже, ведь в коммунальных квартирах града на реке Н. нет всемирной сети Интернет), а лежал грустно скукожившись на дне клетки. Лапки его поникли, поник и гордый хохолок.
Есть хотелось. Хотелось есть.
Напрасно г-жа М. рылась в холодильнике соседа (которого она из человеколюбия направила подлечить расшатавшиеся нервишки в чудный санаторий на реке П., располагавшийся в старинном доме, архитектурной гордости (желтага цвета) града на реке Н.) — оттуда и ледяные торосы, заполонившие морозильную камеру, были съедены до блеска железных стенок.
Есть хотелось. Хотелось есть.
В этот момент муж г-жи М., г-н В., как-то особенно музыкально всхрапнул и как-то особенно эстетично взрогнул чреслами под коммунальным столом, от чего наследственный пододеяльник в розовый цветочек по застиранному фону сполз и обнажил… впрочем, не будем о грустном. Г-жа М., видимо, подумав о том же грустном, вздохнула, взблеснула глазами, всплеснула мозолистыми перстами, схватила вострый ножик и…
Есть хотелось. Хотелось есть.
Вся семья собралась вечером на коммунальной кухне. Дети, юница М-младшая и пОдросток К., сидели за столом, чисто умытые остатками папиного спирта, попирая слабыми ножками тело папы под столом. Г-жа М., румяная и радостная, сновала с грацией бегемота по скромным габаритам кухни и одергивала деток, чтобы не особо трогали папу ножками: «Папа ушедши в царство Морфея, не шалите!» Даже гигантского ару Иннокентия принесли к семейному ужину вместе с клеткой, но не кормили, чтобы также не вызвать дух его в его же бренную тушку из вышеупомянутого царства Морфея.
-Налетайте, детки, на яичницу с колбаской!
Ровно в центре стола, на большой чугунной сковороде, в каплях масла и кетчупа, дымились колбаска и два яйца.
Есть хотелось. Хотелось есть.
Думы о том, чем бы накормить деток завтра, терзали г-жу М., коя поглядывала на свои обреченные, грустно поникшие перси…