Мистика – жанр неоднозначный. Как правило, мы привыкли к мистике, описывающей сверхестественные явления потустороннего мира, не подчиняющейся законам земной логике и вызывающей у читателя если не чувство ужаса, то холодка между лопатками. Будучи беспомощными при попытке разгадать причины явления, мы часто не принимаем во внимание внутренний мир героев, плавая на поверхности сюжета, в погоне за острыми ощущениями. Такое однобокое понимание жанра сужает границы нашего мировосприятия. Однако, наша оценка поступков героев, постижение их переживаний порой помогают ответить на важные философские вопросы. Познание окружающего мира и, в первую очередь, познание себя через единение с реальностями иноматериального Бытия – едва ли не главная задача мистики религиозной, акцентирующей внимание на связи с Божественным. Жаль, что этот жанр был относительно непопулярен в последние годы, что, однако, не мешало ему эволюционировать в творениях самобытных авторов.
Религиозная мистика – один из факторов, способных противостоять нивелированию и отчуждению личности и живое свидетельство этому – уникальное творчество Александра Шнайдера. Кто он – Александр Шнайдер? Иудейский писатель-мистик. Поэт. Актёр. Профессиональный чтец. Режиссёр. Сценарист. Список можно продолжать… Так кто же он на самом деле?

Чтобы лучше вникнуть в суть новаторства писателя-мистика, обратимся прежде к истории.
В 1998 году ведущие актёры Санкт-Петербурга и Малого Драматического театра Европы, Александринского театра (П.Семак, И.Волков и другие) объединились вокруг литературного творчества Александра Шнайдера в актёрское товарищество «Время Притч». Его участников, принадлежащих к разным конфессиям и национальностям, живущих в разных городах и странах, объединили общие цели и идеи, воплотившиеся в совместном творческом исследовании малоизвестных пластов древнееврейской мистической культуры. Таким образом, проект «Время притч» с успехом состоялся на сценах Санкт-Петербурга в последующие четыре года.
В настоящее время Шнайдер работает в своем, исключительно синкретическом жанре, который определить – задача не из простых. Его притчи-миниатюры проживают несколько жизней – и на бумаге, и в театре одного актёра, и в авторском кино в его наиболее нонконформистских формах, и в некотором роде литературному перформансе с сердцевиной в виде академического авторского чтения. Благодаря такой оригинальной форме сценического воплощения и общения с публикой, проект «Время притч» уникален по возможности глубинного проникновения текста в самые тонкие сферы подсознания.
Творения Шнайдера, органично сливаясь с его видео-мистериями, представляют собой концептуальное действо, не имеющее аналогов в современной мировой культуре и в религиозной мистике. В основе его – древние библейские притчи. В попытке духовного осмысления современности автор нетривиально трактует древний материал. В результате перед зрителем предстаёт светская аллегория с образами, уходящими корнями в потустороннее Божественное. Нужно лишь вслушаться, узнать, понять, проникнуть сквозь текст и голос автора.
Наиглавнейший отличительный признак мистики Шнайдера – глубочайшее проникновение в природу человеческой сущности, основанное на особом, подсознательном ощущении высших сил. Чувство личной свободы – ещё один важнейший элемент его творчества, перекликающегося с философами-экзистенциалистами. Можно сказать, что Шнайдер создаёт в своих миниатюрах создаёт особую школу поиска смысла, оттого и тексты его, и спектакли часто сложны для восприятия и предполагают «работу» публики. Читатель/зритель должен включить все свои усилия, как духовные, так интеллектуальные. Только так он сможет прожить, прочувствовать всю сумму жизней героев.
В судьбах героев Шнайдера – свидетельство бытия о себе самом. Обратимся к миниатюре «Малахия», повествующей о страхах Малахии, представшего перед Богом после смерти: «Что же будет, Господи, со мной, – спросил Малахия и заплакал. – Да ты давно уже и сам всё решил, – ответил ему Господь, – там где поддался страху. Там, где поленился. Там, где не заметил. Там, где преступил… Нет принципов – нет человека. – И Малахия проснулся…»
В другом произведении «Апокалипсис 14023», лёгшем в основу одноименной видео-мистерии, автор, помимо мистического толкования образов-символов, решает серьёзную художественную задачу, объединив три начала – философское, драматическое и ироническое. Соответственно, в «Апокалипсисе» три части, три притчи – философская, драматическая, ироническая. Следует сказать, что, начиная с 2001-го года, Александр разрабатывал и ныне продолжает совершенствовать свой новый, авторский метод подачи литературного материала – маасэ-прочтение, что в переводе – и «действие», и «сказка». И то, и другое как нельзя лучше отображают внутренний стержень «Апокалипсиса 14023» – мистический опыт познания Творца, воля которого – и в прочтении тоже, в каждом «мааасэ». Ибо, выражаясь языком автора, «время человеческой жизни на земле – время о т к р о в е н и й »:

«Теперь же следуйте за мной и ни о чём не заботьтесь. …Кроме…исполнения Предначертанного…»

«Судьба – это ряд предлагаемых нам обстоятельств, из которых мы избираем… свою жизнь… Мы не можем изменить или придумать предложение, потому что…это – судьба, но мы можем быть разумными и последовательными в выборе, … Потому что это – …жизнь…»

«…(чтобы лишить человека силы, – надо лишить его иллюзии смысла)».

«…Но если молчит у твоих ног твой единственный друг, твой преданный пес,
то это не значит, что на балконе… нет никого…»

(«Апокалипсис 14023»)

Маасэ-прочтение невозможно без голоса автора. Благодаря этому мистик создаёт прецедент в литературе и сценическом искусстве, разрушая представления о былых правилах и создавая произведения, вызывающие у публики эффект катарсиса. Кто хоть раз слышал произведения в аудиоформате, никогда не забудет низкий, объёмный, напоминающий воронку голос автора, затягивающий в текст. Голос вводит слушателя в медитативный транс, где слова трансформируются в одновременно неведомые и всё же такие знакомые смыслы, резонирующие с действительностью.
Религиозная мистика Александра Шнайдера – определённого рода гипертекст, проросший на поле культурных артефактов и из них же вырывающийся. Гипертекст, артефакты творящий. Одновременно с этим, притчам Шнайдера свойственны глубокая философия, эпическая глубина, тончайшая поэтика и очевидный трагизм, особенно заметные, когда сами тексты, сценическое чтение и авторское кино стоят рядом, воспринимаются как некое целое. (Автором снято несколько уникальных фильмов по своим произведениям, среди которых – видео-мистерия «Апокалипсис 14023», «Третий переход», «Виссарион» и др.)
Резюмируя, подчеркну, что литературный мистицизм Шнайдера не имеет ничего общего с коммерческими ценностями. В эпоху ломки современной культуры его самобытное творчество – несомненно, ценный вклад в установление связи времён. «Каждый ответственен сам за себя, ибо отвечает за всех: и тех, кто придут поклониться праху его, и тех, кто даже не будет знать о нём…» – так прорицает персонаж автора, Шаайя Бен Симаха, в одном из своих видений… И в этих нескольких словах – вся правда о вестнике Времени откровений – об Александре Шнайдере. Поэте. Писателе. Актёре. ЧЕЛОВЕКЕ.