Большакова Нина. Русский джентльмен

Опубликовано автором
Межиров
Недавно умер поэт Александр Межиров, и во всех русских изданиях, выходящих в Нью Йорке, появились статьи о нем. Авторы рассказывали о своих встречах с Межировым, или пересказывали гуляющие в интернете байки о его роскошной жизни успешного игрока. О том, как в восемнадцать лет он ушел на фронт, воевал и был ранен. Как он ездил по Москве на одном из первых мерседесов, как он играл ночи напролет и был в игре удачлив, очень, поэтому и не нуждался в благах, предоставляемых членам Союза писателей. Но тем не менее в Союзе состоял, сидел на многочисленных заседаниях и даже участвовал в работе каких-то комиссий, был награжден неоднократно, то есть полностью соответствовал времени в котором жил. Много публиковался, был признан властями, да и стихи писал хорошие, запоминающиеся.

В нем играла, долго, та самая музыка, о которой он когда-то написал:
«Какая музыка была! Какая музыка играла, когда и души, и тела война проклятая попрала! Какая музыка во всём, всё и для всех — не по ранжиру! Осилим… Выстоим… Спасём… Ах, не до жиру — быть бы живу… Солдатам головы кружа, трёхрядка под накатом брёвен была нужней для блиндажа, чем для Германии Бетховен.»
Об этом писали в многочисленных мемориальных статьях, как писали и о том несчастном случае зимой 1988 года, когда ночью Межиров наехал на своем автомобиле на актера Юрия Гребенщикова (компания расходилась после поминания Высоцкого в день его рождения), и в каком-то затмении ума не оказал первую помощь, а напротив, оттащил пострадавшего в кусты и скрылся с места происшествия. Однако нашлась свидетельница, запомнившая номер машины. Жертва вскоре скончалась, а Межирова быстро нашли и нет, не посадили, но долго таскали по различным следствиям и разборкам. С этого момента, судя по многочисленным публикациям, музыка играть для него перестала.
Разбирательства тянулись долго и проступок этот, непонятный, как бы несвойственный ему, никак не забывался.
В 1994 году Межиров с женой перебрались в Америку и поселились в Нью Йорке. Пригодилось его еврейство, они получили статус беженцев, пособие по старости, а затем и маленькую социальную квартирку на Манхеттене.
Почему я пишу о Межирове, что я могу добавить к потоку мемориальных статей? А вот что. Большинство меморабилий сопровождается авторскими комментариями о том, как он, автор, пытался в последние годы жизни поэта встретиться с Межировым, но не мог никак найти его адрес, или телефон… Мне в некотором смысле повезло. Я с Межировым говорила и даже смогла оказаться ему полезной.
Случилось это году в 2004, поздним летом или ранней осенью, сейчас уже точно не вспомнить. Был выходной день, я сидела дома, смотрела телевизор. Зазвонил телефон, я сняла трубку. Это была Дженнифер из ветеринарной клиники, где я пользовала своих котов.
Тут необходимо некоторое отступление, для полноты картины. Весной 2003 года умерла моя кошка Кузя, приехавшая вместе со мной с Украины. Я ужасно тосковала, искала какого-то кота, чтобы не было так пусто в доме и на душе, и нашла. Рыжий Симба уже полгода сидел в клетке в подвале маленького приюта при ветеринарной клиники и ждал своей участи. Когда я пришла в этот приют, мне показали с десяток кошек, и все они прыгали на решетку, мяукали, тянули лапки: возьми меня! Симка был последний, кого мне показали — он забился в угол клетки и прикрылся передними лапками, совершенно как если бы это сделала обнаженная женщина, которую застали врасплох. Это тронуло мое сердце и я его взяла. Приютский персонал был так счастлив, что вместе с переименованным мною Симкой я получила кучу приданого — игрушки, постель, скребок для когтей и тп. Дома все пришлось выбросить, он даже смотреть на эти приютские дары не хотел. Надо заметить, что клиника эта находится на 67-ой улице в Манхеттене, между Бродвеем и Амстердам авеню, дорогое место.
Итак, мне позвонила девушка из регистратуры и сказала:
— Нина, не могли бы вы нам помочь? К нам пришел пожилой русский джентльмен, который не говорит по-английски, это доктор думает, что он русский, так не могли бы вы попытаться с ним объясниться?
— Ну конечно, — ответила я. — Дайте ему трубку.
В телефоне раздался голос старого, но еще полного сил мужчины:
— Здравствуйте, здравствуйте.
«Хороший русский язык, без акцента,» — подумала я и спросила:
— Могу ли я Вам чем-то помочь?
— Да, помогите мне, пожалуйста. Я сюда пришел, а здесь никто не говорит по-русски, все говорят на каком-то непонятном языке и очень странно себя ведут.
— А зачем вы сюда пришли, у вас было какое-то к ним дело? Это ветеринарная клиника, может быть, у вас тут на лечении находится кот или собака?
— Да нет у меня никаких животных. Честно говоря, я не знаю, зачем я сюда пришел. Просто я шел по улице…
— Может быть, вы шли домой? Где Вы живете?
— Вы знаете, я не помню, где я живу. Как-то всегда помнил, но вот именно в эту минуту — не помню.
— А как Вас зовут, Вы помните?
— Да, конечно, а как же. Меня зовут Александр Петрович.
— А как Ваша фамилия, Александр Петрович?
— Межиров. Моя фамилия Межиров.
— Господи, так Вы же поэт Межиров? Что же это делается?! Вы же стихи писали, хорошие стихи, помните?
— А как же, помню, да, писал, — благодушно, с улыбкой ответил старик. Надо отметить, что все время нашей беседы он пребывал в хорошем настроении, был спокоен и, кажется, улыбался.
— Александр Петрович, у вас есть бумажник? Посмотрите в карманах?
Пауза, и через некоторое время снова голос в трубке:
— Да, вы знаете, у меня в кармане нашелся бумажник.
— Дайте, пожалуйста, трубку девушке в регистратуре, а потом и бумажник, она его Вам вернет, — попросила я, и затем, уже говоря с Дженнифер, сказала ей, — этот старик — знаменитый русский поэт, очень известный в России, и вот надо же, какое несчастье, память потерял! Посмотрите у него в бумажнике, там наверняка есть какое-нибудь удостоверение личности.
А сама я в это время лихорадочно листала телефонный справочник по Манхеттену, как же они могли «проспеллать» Межиров, ага, вот, нашла! Адрес на этой же улице, имя женское, возможно, семья?!
Через минуту Дженнифер сказала, что нашла в кошельке карточку с его именем, фотографией и адресом. Оказывается, русский джентльмен живет через дорогу, в доме номер 145, а номер клиники 140 по той же 67-й улице.
— Милая Дженнифер, пожалуйста, отведите его домой! Я нашла номер телефона по этому адресу, сейчас попробую дозвониться, и если кто-то ответит, я Вам тут же перезвоню. Верните ему пока что бумажник и дайте мне его на минуточку, — и тут же, Александру Петровичу:
— Сейчас эта девушка поможет Вам добраться домой, идите с ней, не беспокойтесь ни о чем.
Я повесила трубку и тут же набрала номер из телефонной книги, ответил женский голос. Я спросила:
— Александр Петрович Межиров здесь живет?
— Да, это мой муж, а кто его спрашивает?
Я объяснила ситуацию, и Елена Афанасьевна сказала, что это уже не первый раз, что вот совсем недавно мужа не было дома три дня, а потом его привел полицейский, за ним не уследить никак, и поблагодарила меня за участие. Я ее успокоила, сказав, что мужа через несколько минут приведут, позвонила в клинику, и милая девушка Дженнифер отвела Александра Петровича домой.
Потом я звонила Елене Афанасьевне несколько раз, мы разговаривали, и она даже приглашала меня зайти, но всякий раз, когда я собиралась это сделать, что-то мешало: то Александр Петрович был нездоров, то они уезжали, то что-то происходили в их, как она мне объясняла, совсем маленькой, квартирке. Так я его и не увидела. Ну ничего, все-таки поговорили. Царство ему небесное и вечный покой!
Нина Большакова 2009/07/03 17:45
Это письмо я получила вчера, и думаю, любителям поэзии это интересно знать:

«Уважаемая Нина,
Простите, не знаю Вашего отчества.
Недавно попался на глаза Ваш рассказ «Русский джентельмен». Я подумал что Вам будет инересно узнать, что покойный Александр Петрович Межиров избежал суда благодаря блестящей работе его адвоката Абрама Анатольевича Ривлина, которому удалось доказать на стадии предварительного следствия, что в самом факте наезда Межиров был не виноват. В те времена А. А. Ривлин был лучшим в стране специалистом по авто-транспортным происшествиям. Только благодаря этому, факт бегства с места происшествия удалось замять. У меня до сих пор хранится томик стихов Межирова «Закрытый поворот» с дарственной надписью отцу: «Абраму Анатольевичу — на память о закрытом повороте моей жизни. Почтительно, восхищенно — А. Межиров».

С уважением, Александр Ривлин, Чикаго. »

ПРосыпаюсь и курю»
Просыпаюсь и курю…
Засыпаю и в тревожном
Сне
о подлинном и ложном
С командиром говорю.
Подлинное — это дот
За березами, вон тот.
Дот как дот, одна из точек,
В нем заляжет на всю ночь
Одиночка пулеметчик,
Чтобы нам ползти помочь.
Подлинное — непреложно:
Дот огнем прикроет нас.
Ну, а ложное — приказ…
Потому что все в нем ложно,
Потому что невозможно
По нейтральной проползти.
Впрочем… если бы… саперы…
Но приказ — приказ, и споры
Не положено вести.
Жизнью шутит он моею,
И, у жизни на краю,
Обсуждать приказ не смею,
Просыпаюсь и курю…
http://militera.lib.ru/poetry/russian/mezhirov/index.html

Добавить комментарий