Джеффри Евгенидис «Девственницы-самоубийцы»

Весной

Я вышел в поле,

Чтоб зелени тебе нарвать,

А в рукава мои

Набился снег…

Нинна-но Микадо

Увидев книгу с таким названием, почувствовала к ней внутреннее предубеждение матери (чему может научить эта книга?), брать не хотела, но не взять её с полки не смогла.

Главное в ней – не столько жизнь пятерых сестёр, ушедших из жизни юными, а чувство утраты любви, невозможности любви, недостижимость любви оставшимися живыми мальчиками, свидетелями жизни пятерых сестёр, запечатлевшихся в их душе навечно: «Всякий раз, когда нам выпадала возможность взглянуть на них, их лица казались непристойно открытыми, словно бы мы привыкли созерцать женские лики исключительно затянутыми вуалью».
Выросшие мальчики живут прошлым. «Конечно, при таком количестве истории какое уж тут настоящее. Тем более будущее.» (И.Бродский. «Мрамор») Очарование сестёр столь велико, столь неправдоподобно, что жизнь мальчиков ежесекундно связана с ними, чем бы они ни занимались, и тогда, когда сёстры были живы, и тем более когда их не стало. Трагедия юности обоюдна: девочки не смогли понять тех, кто ими восхищался, мальчики не смогли сломать эгоизм сестёр, погружённых в собственные переживания. А предчувствие любви так сильно захватило мальчиков, что в последующей за смертью сестёр жизни они не нашли столь захватывающего чувства.
Книга эта не о смерти. Она о том, что в жизни должно быть «некое чудесное открытие или разительная перемена». Герои обрели чудесное открытие любви, которое привело к разительным переменам их жизни.
Но всё-таки они сохранили свою преданность сёстрам, как мы сохраняем свою преданность любви.