Из новенького были замечены:
Очередной Дмитрий Быков «Думание мира» (Лимбус, «Инстанция вкуса») — сборник его рецензий, статей и эссе за последние несколько лет. Что же, наверное, плох тот журналист, который не продает свои статьи дважды. Тем более, как считают в «Лимбус Прессе», они «…по-прежнему привлекают к себе всеобщее внимание литературным блеском, актуальностью темы и необычным ракурсом авторского взгляда».
Неоднократно и навязчиво мне предлагали обратить внимание на новую книгу некоего Криса Эллиота — «Плащ душегуба». Обычно я не особенно прислушиваюсь к попыткам продавцов всучить какую-нибудь книгу, а тут решила послушать: «это смешной триллер, фантастический кровавый детективный роман о серийном убийце, с переносами во времени…»
Сам автор этого, м-м-м, произведения, подвизается в амплуа комического актера (даже, говорят, известного), видимо поэтому в своей книге он «…пародирует все и вся: Томаса Харриса, Дэна Брауна, Калеба Карра, Патрисию Корнуэлл, Марка Твена, «Битлиз», американскую историю и сам жанр детектива-триллера». Вы бы купили роман с такой аннотацией?
На сайте издательства, выпустившего эту прелесть, об авторе сказано буквально следующее: «Крис Эллиот (р. 1960) – лауреат премии «Эмми», писатель, продюсер и комический актер… Снимается везде, где может, пишет все что хочет».
И опять Дмитрий Быков — давно обещанная биография Булата Окуджавы в ЖЗЛе. Не знаю, буду ли ее читать — мне не очень интересны те времена. Любителям поэзии и прозы Булата Шалвовича стоит обратить внимание.
Появился «Театр Шаббата» Филипа Рота — история Мориса Шаббата, талантливого кукольника и эротомана. Вот тут раздумья критика Льва Данилкина об этом романе:
Роман о страданиях «подвижника блуда»
Двадцать первый (1995 года) роман живого классика американской литературы («Случай Портного», «Моя мужская правда», «Заговор против Америки», «Людское клеймо») — длинный, плотный, изнуряющий, вызывающий эффект психического обезвоживания текст; сплошные флешбэки, любая реплика вызывает поток воспоминаний; даже фарсовые сцены здесь изнурительны; будто бредешь через огромное мокрое распаханное поле в резиновых сапогах на два размера больше, выдергиваешь с усилием ногу — делаешь шаг и снова вязнешь; и так долго, очень долго. Грязь не вполне случайное сравнение; почти весь роман — это каталог сцен, достаточно неприличных, чтобы уже в середине спросить себя: если это не порнография, то где в таком случае проходит грань между порнографией и искусством? По роману и проходит, по-видимому.
64-летний Шаббат — седобородый толстый старик со скрюченными артритом пальцами и огромным членом; он бывший кукольник, куклами которого — в этом тоже есть нечто непристойное — были его собственные пальцы. В начале романа умирает его 52-летняя любовница, но Шаббат не в состоянии принять ее смерть; его по-прежнему возбуждают воспоминания об этой мертвой женщине, он хочет ее до такой степени, что и сам стремится умереть. Весь роман — гротескная вариация орфеевского мифа, и лейтмотив — совершение непристойных действий на могиле, заляпанные спермой кладбищенские незабудки.
Не очень удобно быть эротоманом в Америке 90-х, где все помешаны на преследовании за сексуальные домогательства. Cамо его существование — и биография, и профессия, и бытовое шутовство, весь этот «непристойный театр Шаббата» — вызов эпохе. Шаббат — вопиюще не соответствующий стандартам экземпляр и не просто извращенное существо, но кривое зеркало, в котором отражается Америка (аналог маканинского Петровича из «Испуга»; занятно, что ротовский и маканинский старики действуют синхронно, у обоих 1993 год). По сути, Рот описал в «Театре Шаббата» судьбу Художника, который, несмотря на отвращение, внушаемое им окружающим, остается настоящим бунтарем — отвергающим мещанскую мораль, не вписывающимся в филистерскую жизнь современной Америки. И как знать, может быть, это не он, артист, виноват в своем безобразии, а наоборот, окружающий мир, мир массового производства и потребления, изуродовал его до такой степени? Мм? Очевидно, что по-русски все эти «объяснения» подлинного смысла непристойностей — битва эроса и танатоса и все такое — выглядят крайне нелепо, но уж ничего не поделаешь: как еще растолковать, зачем мучиться 480 страниц? Словом, как говорил Гоголь, «книжица сия вышла, значит, сидит же где-нибудь и читатель ея».
Когда же роман вышел в Америке и Европе, а было это в году 1995, критика отнеслась к нему куда как более доброжелательно. В Америке «Театр Шаббата» был даже удостоен Национальной книжной премии.
Пишет Knigolove ()