После того, что я обубликовал тут (на ХВ) три своих стихо-Творения, которые раньше не видели света ни в каком виде, я думаю, все поняли, что у тутошних обитателей только два выхода: или они хвалят мои поэзы, и я окрыляюсь и продолжаю их писать, или они их ругают — и я продолжаю писать критику.
Хотя нет, есть и третий: не хвалят, не ругают. Тогда пишу и то, и другое. Мне понравился этот вид отдыха. Как Умственное Упражнение, сокращенно УУ. Так и буду их называть. Поэтические будут ПУУ, а критические, само собой, КУУ.
…Отложил эту заметочку, а сегодня меня постигла неожиданность: оказывается, есть ЧЕТВЕРТЫЙ вариант: кто-то хвалит КРИТИКУ! Причем с подтекстом: мол, чем хуже поэт, тем лучше критик. И тут я понял все: народ готов даже ворчание выдержать, лишь бы мои поэзы больше не читать.
Не надейтесь. Все равно еще напишу. Да, еще одно удивление: открыл свои данные и обнаружил там уведомление про какие-то пять рублей. Это что такое? Откуда, зачем и почему? Ничего не понял. Пять рублей за «Полночный стих»?! Так меня еще никто не оскорблял… Шутка. Я в самом деле пока не вник тут в денежно-поощрительную систему. Туп, туп и патологически неспособен разобраться: кто-то оценку поставил, и она выражается сразу в гривнях? Замечательно. Поставьте еще пару сотен двоек и единиц, что ли? Как в анекдоте про Вовочку, «папа, с тебя 6.50. — Почему? — две двойки и одна тройка с минусом».
Ну-с , продолжим, однако. Сейчас настроение критическое. Бум критиковать!!!
Читаем. Читаем и умудряемся.
Женщина создана ЧУВСТВОВАТЬ!
когда тепло, а когда — нет!
когда накрыть на стол (обед)
когда желанна, как всегда,
когда шептать, кричать, но — «ДА!»
когда и что ей сотворить
чтоб не хотел бы разлюбить
чтобы и «после ста» хотел…
и мог! И знал, что не прИдел!..
да! чувствовать ее удел
Я понял. Хоть и говорит нам народная мудрость «должна быть в женщине какая-то загадка», но нет! Автор сего опуса уже ее разгадал. Женщина — это просто нечто среднее между заоконным термометром и услужливым официантом. Такой уж ее удел. Должна — и все тут. Доложить господину температуру и мгновенно сервировать стол, постанывая и покрикивая от восхищения. Автор не поясняет, почему она это ДОЛЖНА, должна ли женщина это лично ему или всем мужчинам вообще, и когда это она успела так влезть в долги, чтобы всякий обладатель соответствующего прибора мог предъявлять ей такой счет. Впрочем, мопед не мой, я только разместил объяву, и теперь удивляюсь: что, в Украине феминисток-то вообще нету? Где они, эти валькирии в очках? Почему не разорвали автора за гендерный сексизм?
Вообще вопросов много. И не только у меня, но и у прочих поэтов. Иногда эти вопросы поражают, иногда просто радуют. Например:
Когда ж?
Когда ж ты голову мою к ногам допустишь?
Тут больше ничего уже не надо. Это уже целая поэма.
Я замолчу! Бороться я устал.
Замкнусь в себе, вобрав в себя углы,
Я округлюсь, надежду потеряв,
Спрессуюсь так, чтоб беды не смогли
Ну шут уже с ней, с рифмой, устал-потеряв и углы-смоглы, ну не будем придираться. Ведь это совершенно роскошный образ! Я не шучу. Это правда и свежо и выпукло, и ярко, и душевно. Эх, если бы обладатель такого яркого образного мышления еще хоть немного бы подчищал свои творения, если бы он ознакомился с классикой, если бы он правил и отделывал стихи — цены бы им не было. Хотя вот тут, оказывается, стихам цену назначают, пять гривен мне присудили, и то хлеб, даже две буханки.
Нет ничего страшнее пустоты
Когда страданий ждёшь как избавленья,
Когда ты горести умышленно зовёшь,
Чтобы разбить своё оцепененье…
Это называется anaestesia dolorosa, болезнь такая, извините за выражение, психическая, когда у человека нет никаких чувств. В переводе — скорбное бесчувствие.
Когда ж не помнишь ты ни жара, ни мороза
Когда душа твоя застыла в цифре «ноль» —
Как это гармонирует с предыдущим автором, который утверждал, что женщина это градусник. А куда годится градусник, если он застрял на нуле? Этак она и стол накрыть не сможет!
Вообще авторы тут любят и знают математику:
Играет он удачно роль,
Тебя сильней к себе манит,
Но, а любовь ему, как ноль,
Меж плюсом минусом стоит!
Это пять! По математике. Ноль действительно «меж плюсом минусом стоит».
А вот и ответ тому мужскому шовинисту, который хочет употребить женщину как приспособу для подавания обедов:
Он ранит сердце, не любя,
Не показав своей души,
Все исчерпает из тебя,
Ему игрушкой не служи!
Точно! Исчерпает все! И суп, и второе, и даже компот. Не служи ему! Сама поешь. А то он же и не догадается спросить: «дорогая, ты сама-то обедала?».
Ты всё готов отдать за счастье пробужденья
За то, чтоб ощутить… И безразлично что:
Пускай предательство, отчаянье, сомненья…
Вообще без боли жить не так легко…
Ну после обеда чего ж ему не вздремнуть? А ты, милая, следи за температурой.
С рифмовкой опять беда. Спешим, торопимся… Гонятся за вами, что ли?
Исчезнувшие мгновения,
Не оставят следов
Летающие привидения,
Пришедшие из снов,
Зовущие в бездну
Забытых миров.
Я с ними исчезну,
Оставив любовь.
Ничего не понял. Кто понял, расскажите, о чем тут говорится, а?
Исчезнувшие силуэты,
Забыт человек,
Немые портреты.
Не дожитый век
А тут с ритмикой беда… Полный конец обеда!
Исчезнувшие звуки
Себя потеряли,
А наши руки
Никогда не летали,
Им не дано
Оторваться от тела,
И это хорошо! Страшно даже представить такое, отдельно летающие руки. Это ж какой-то сон Козлодоева из фильма «Бриллиантовая рука». Там тоже рука летала. В общем, очнулся — гипс!
Мне так хотелось к тебе прижаться
И может даже… но не смогла.
Я предпочла с тобой расстаться,
Оставив смелые слова.
Где-то я уже слышал нечто подобное: смогла-слова. А, вот где: углы-смоглы.
Иногда я много молчу,
Мысленно покрываюсь слезами,
Ой!
Но может услышать тебя я хочу,
Узнать, что за твоими глазами.
Логично предположить, что непосредственно за глазами в голове располагается мозг. Или у героини есть основания сомневаться в этом?
Тебе сегодня было много меня,
Я не смогу винить тебя
Какое богатство все-таки. Хочу-могу, меня-тебя, тебя-меня, тебе-мене, ну просто богатырский у людей словарный запас.
Я не стану звонить среди ночи,
Напоминая о себе.
Пусть лучше сердце рвется в клочья,
Я не хочу мешать жить тебе.
О! авторы верны теме. Тебе-себе. Тебя-себя. Себя-любя. Туда-сюда. Сюда-туда. Мне тут возразили (даже в стихах, я горжусь этим), что мы, мол, самодельные поэты, просто выражаем свои чувства. Поэтому так безыскусно и примитивненько. Нечего, мол, придираться, в душе-то у меня — океаны бурлят из страстей, до рифмы ли тут? Надо ж с вулканом страстей чего-то делать, а он все про рифмы да ритмы!
Такая бездна, такое богатство чувств: тебе-мене, тебя-любя, хочу-нехочу, могу-за ногу. И правда ведь богатство! На комментарии посмотрите: «я плакала», «пуся, ты солнышко (Луна (в астрономическом смысле), Венера (в хорошем смысле), Меркурий, Сириус, Дева, Козерог — ненужное зачеркнуть)», и т.д. Восторг просто.
И главное, как все это ново! Он не звонит, и я не буду. Я так страдался, а она… и не позвоню! Я так плакала, а он не оценил. Ну просто никто никогда такого не писал и не читал…
Хотя вот насчет «не читал» — тут я бы согласился. Они и в самом деле не читали. Ни классиков, ни современников. Только то, что в школе на уроках МарьИванна дуднела, вот и вся поэзия. Отсюда и восторги: ну надо же — мой мне тоже не позвонил, стихи просто ГЕНИАЛЬНЫЕ, как не заплакать? Да еще и тетрадку по алгебре не отдал.
Заплачьте, дети мои, заплачьте — ведь какой парадокс вы собой являете. С одной стороны, наблюдается явная тяга к Прекрасному, иначе бы вы стихи не писали. Я не допускаю даже мысли, что кто-то здесь пишет стихи в расчете на славу и похвалы. Нет, только Зов Красоты. А с другой стороны — полное нежелание усовершенствования, сплошное «мы и так хороши, ни к чему нам еще работать над рифмой», и апофеоз отпора критику: был бы человек хороший, а стихи неважно какие.
Нет, чада мои, нет. Человек будь себе там какой угодно, тем более что факты типа «Вася не позвонил, он мне сэрдце разбил» еще не доказательство. Но стихи — это не рифмованные корявенькие всхлипы в столбик. В стихах мало того, что важна (да, важна) и рифма, и размер, но в стихах должно содержаться БОЛЬШЕ, чем там написано.
То есть просто констатация факта про непозвонившего Васю или холодно посмотревшую Машу — это НЕ СТИХИ. Стихи это когда поэт пишет про парус одинокий, а мы читаем и понимаем: это про меня. Или про пальмы в пустыне. Это про пальмы? Нет, это про нас. И про сосну на диком утесе — тоже про нас. Как так? Почему поэт ни словом не обмолвился ни про пришла-непришла, и про тебя-себя-меня-любя, а в стихах все это есть? А, вот то-то.
И нечего вякать: а классики, мол, тоже ошибки делали. Ага, делали. А еще они это…тово, зубы чистили и так далее. Но классики они не поэтому! Ты не ошибки у классиков ищи, а гениальные стихи. Ошибки мы свои наделать могем. А вот со стихами пока хуже…
Чёрствая зима
Разрисуй мне снежинками руки, колючей, как ёрш,
Ледяною водой окати – заболеть, да не выжить…
И никто не сумеет подпрыгнуть над собственной крышей,
И сюрпризов не будет, и чуда давно уж не ждёшь…
Апельсинов купи, чтоб естественной их кислотой
Выжигать всю утробу и радость, которой не будет.
Аксиома печали. Мы ходим дорогой простой –
Непохожие лица и разные чёрствые люди.
Это хлебная корка… А цитруса свежесть – к чему?
Обнуляет часы нашей встречи невидимый таймер.
В этот памяти праздник задует порывом свечу –
Розоватую ленту… О Господи, только не дай мне
Пересесть на диету из чёрствых твоих сухарей,
И обсасывать кубики льда — вместо чая и кофе.
В этот вечер февральский лютует свирепый Борей.
Бьют снежинки в глаза, заслоняя нечёткий твой профиль.
(Маргарита Ротко)
Вот тут я и в самом деле почувствовал холод, бесприютность чувств, и если б не «чему-свечу», то лучше бы и не надо. Февраль, он такой, знаете, чернил попить и плакать. А все-таки это — стихи. Ну хоть и не классика, но все-таки на шажок ближе к собственно Поэзии.
На чем и остановимся. Сегодня.
Насон Грядущий для литературного портала Хайвей