Вопреки своей привычке, решил поиграть в объяснялки. Будучи апологетом примитивизма в литературе, я привык изъясняться просто, а потому по ходу дела был слегка удивлен тому, что девяносто процентов людей менее всего понимают простое. Ни хрена не понимают, одним словом. Хрен что понимают. Вот как здесь — ни хрена не понимать и хрен что понимать — это, в общем-то, просто и означает одно и то же, но я и сам хрен что понял в собственной мысли.
Когда я пишу в рецензии о том, что писатель Р. является великим русским писателем, читатель Иван Долбоебов лезет в Интернет и находит, что, оказывается, ни одной книжки писателя Р. не вышло на бумаге. После чего читатель Иван Долбоебов высказывает мне мысль о том, что я, будто бы, слишком преувеличиваю ценность писателя Р. для современной литературы, чрезмерно употребляю в отношении последнего превосходные эпитеты и, вообще, всячески развожу на лоха уважаемого читателя Ивана Долбоебова. Когда я пишу в рецензии, что современному писателю Л. уважаемые господа Толстой и Достоевский дышат в пуп, читатель Иван Долбоебов опять тут как тут. Как же так, говорит он в искренней обиде, Толстой и Достоевский — это наше все, а у вашего писателя Л. (sic!) опять нет ни одной бумажной книжки.
Вот для таких Иванов Долбоебовых и предназначена эта статья-объяснялка моих намерений. Скажу по пунктам:
— Если я говорю, что писатель Р. — великий писатель, я действительно так думаю.
— Если я говорю, что с языком писателя Л. не может сравниться никто другой в современной русской литературе, я действительно так думаю.
— Если я говорю, что книга писателя Б. лучше всего, что нынче лежит на прилавках, я действительно так думаю.
Без всяких преувеличений, гипербол, эпатажей, акцентуаций и детсадовского пиара.
Потому что я убежден в том, что о хорошем надо говорить — это хорошо. О гении надо говорить — это гений. О великой книге надо говорить — это великая книга. В отличие от Иванов Долбоебовых, которые полагают, что «все мы пришли сюда учиться», «ну ты далеко не Достоевский и я не Толстой», «лучший довод — тиражи» и «т.д. и т.п.», я не страдаю комплексом неполноценности имени Чапаева.
Для тех, кто вдруг не знает. Книга топового русского писателя Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» в англоязычных странах продается под двумя названиями: «Мизинец Будды» и «Глиняный пулемет». Именно поэтому Виктор Пелевин с полной уверенностью может сказать о себе, что он далеко не Лев Толстой и не Достоевский. Потому что этим двум товарищам было глубоко насрать на то, поймет ли название их книг какой-нибудь далекий пожиратель гамбургеров. Или как писал мой любимец Антон Палыч, не помню наизусть, поэтому не беру в кавычки, но что-то вроде — какой-то перец перевел мой рассказ на французский, прислал по почте 50 франков, хе-хе. Эти ребята не страдали комплексом неполноценности от того, что они русские писатели. Потому что они были русскими — раз, и писателями — два. А нынешние — или одно из двух или по половинке от каждого, вот и пролазит в щель всякая Будда своими пальцами.
Впрочем, все повязано. Пока русский читатель — это усредненный Иван Долбоебов, с монетками вместо глаз, то и гордость за современную русскую литературу будет сродни гордости за современный русский хоккей — лучший тот, кого знают ТАМ.
А я знаю лучших здесь. В этом и вижу смысл здешних рецензий.
Лембит Короедов для литературного сообщества «Свои»
Маркетинг в литературе, не?