(чтение Хомсы Тофта)

     — Очень хорошо, что вы являетесь ко мне с цветами. Все мужчины, высуня язык, бегают по Сухаревке и закупают муку и пшено. Своим возлюбленным они тоже тащат муку и пшено. Под кроватями из карельской березы, как трупы, лежат мешки.
     Она поставила астры в вазу. Ваза серебристая, высокая, формы — женской руки с обрубленной кистью.
     Под окнами проехала тяжелая грузовая машина. Сосредоточенные солдаты перевозили каких-то людей, похожих на поломанную старую дачную мебель.
     — Знаете, Ольга…
     Я коснулся ее пальцев.
     — …после нашего «социалистического» переворота я пришел к выводу, что русский народ не окончательно лишен юмора.
     Ольга подошла к округлому зеркалу в кружевах позолоченной рамы.
     — А как вы думаете, Владимир…
     Она взглянула в зеркало.
     — …может случиться, что в Москве нельзя будет достать французской краски для губ?
     Она взяла со столика золотой герленовский карандашик:
     — Как же тогда жить?
Далее…