— Вы уверены в успехе своего парка аттракционов?
С этого вопроса молодая журналистка Надин Шелдон начала интервью с Брендой Уилсон. Последняя, изогнув бровь, ответила:
— Более чем уверена. Мой парк развлечений, как вы изволили выразиться, не совсем обычен.
— Да-да… Скорее, можно назвать его парком ужасов.
— Именно так я его и называю. И хочу заметить, он действительно будет пользоваться ошеломляющим успехом.
— Но почему вы так в этом уверены? И откуда такое желание открыть именно парк ужасов?
— Всё очень просто, — улыбнулась Бренда.
Несмотря на то, что Надин по долгу профессии приходилось сталкиваться со множеством людей, эта дама её очень удивила. Начать стоило с того, что мисс Уилсон и сама как будто сошла со страниц какого-нибудь мистического триллера. Длинные чёрные волосы убраны назад и потому совершенно не закрывают высокий лоб. Кожа бледная, будто Бренда специально пудрится до цвета белоснежного листа. Хотя, быть может, так оно и есть. Тонкие чёрные брови разлетаются от переносицы и вместе с нитяными, поджатыми губами придают лицу надменное выражение. Породистый нос подчёркивает благородное происхождение. Но самое интересное на этом лице — глаза. Они будто горят мрачным чёрным огнём, затягивая в свой омут каждого, кто в них посмотрит… Под стать был и наряд — тонкая ткань длинного красного платья выгодно подчёркивала практически девичью фигуру. Надин снова удивилась: по самым скромным подсчётам, женщине примерно около пятидесяти. Но и лицо и фигура тянут максимум на тридцать. У журналистки был намётанный взгляд и ранее возраст своих «подопытных» она угадывала с лёгкостью. Но не теперь.
— Последнюю книгу ужасов сожгли сто лет назад, — рассказывала тем временем Бренда. — До того уничтожили все фильмы ужасов. Все страшилки, триллеры, мистические ленты — всё поглотил огонь. Почему-то правительство решило, что людям вредно бояться, что это отрицательно влияет на их психику.
— Но многочисленные исследования… — попробовала поспорить Надин.
— Милочка, — процедила Бренда, — вы сами журналист и прекрасно знаете, откуда берутся эти исследования и их результаты. Ни один фильм ужасов не способен свести с ума психически здорового человека. Да, он может напугать или вызвать отвращение, но не более того. Я бы прописывала ленты и книги таких жанров в качестве антидепрессантов. Исключительно здоровым людям не младше двадцати одного года и, разумеется, в не слишком большом количестве.
— Но для чего нужны фильмы ужасов вообще?
— Объясняю. Человеку необходимо чувство страха. Ему нужны всплески адреналина, острые ощущения, взрывные эмоции. Их могут подарить, конечно, занятия экстремальными видами спорта. Но мы с вами знаем, насколько опасными они бывают. Порой человек в погоне за адреналином сворачивает себе шею. Ужасы в литературе и кино в этом плане гораздо менее опасны. Человек смотрит фильм или читает книгу, получает свою порцию адреналина, с удовольствием возвращается в реальность, по которой не бродят вампиры и зомби… и довольный, идёт дальше заниматься своими делами. Ужасы в искусстве — хороший способ выпустить наружу своих демонов. Поверьте, если бы правительство было озабочено психическим состоянием народа, а также хотело бы искоренить ужас в средствах массовой информации, оно бы отменило новости.
— Что-то в этом есть, — задумчиво произнесла Надин.
— Ещё бы! Вот вы… прочитали ли вы хоть одну книгу… ну, например, Кинга — короля ужасов? Я уж не говорю о менее известных, например, о Шепарде, Гоголе? А посмотрели ли вы хоть один подобный фильм?
— Нет. Как? Не осталось ни того, ни другого.
— Увы, не осталось! Почти. Но сделано это было вовсе не из заботы… Смотрите, уже на казнь отправилась фантастика, которую признали едва ли не большим злом, чем литературу ужасов. Сейчас в кострах погибнут Брэдбери, Уэллс, Толстой, Льюис, Беляев… но это продиктовано вовсе не беспокойством о психическом здравии среднестатистического человека, нет! Нас упорно ведут в бездну скудоумия, куда рано или поздно загонят… Скоро отменят комедии и пьесы, тогда в расход отправится, например, Шекспир. Уже сегодня писать невыгодно и даже опасно, а снимать фильмы, если их тема не относится к утверждённым правительством, вовсе запрещено.
— Как же вы решились открыть парк?
— Ну, парк ужасов — это не кино и не книга. Пока что пусть его воспринимают как развлечение. Но я уверена, это станет неплохим толчком к возрождению искусства ужасов.
— Понятно. А что еще двигало вами при создании такого необычного парка?
— Желание действительно возродить эту культуру. Видите ли, я с детства являюсь поклонницей данного жанра. С тех пор, как мне в руки попался старый, невесть каким чудом уцелевший томик авторства Эдгара Аллана По, я обожаю жанр ужасов.
— Но как он сохранился? — удивилась Надин.
— О… ещё остались люди, которым дорого просвещение, они и сохранили книги, фильмы. И вот теперь, в канун дня всех святых – вы, верно, и не знаете, что это за день, — в две тысячи шестьсот шестьдесят шестом году, ровно через столетие после массового уничтожения культуры ужасов я делаю первый шаг к её восстановлению. В моём парке нет глупых розыгрышей — ужасы настоящие! Бал монстров под Реквием Моцарта… вы знаете, что его тоже попытались уничтожить, посчитав слишком мрачным произведением? Но искусство так просто не победить, на то оно и искусство! В моём мрачном замке вас ждут нападения зомби, леденящие душу концерты привидений, долгие беседы с Дракулой. Вы можете наткнуться на Франкенштейна в любом из уголков замка, и чтобы убежать от него, придётся как следует постараться.
— Думаете, это будет пользоваться успехом? — с сомнением спросила журналистка.
— О, да! Менее чем через год в стране появятся и другие парки. Моему примеру последуют многие. Да что мы всё о других? Вы и сами уже хотели бы прогуляться по мрачному Дому Ашеров, не так ли?
— Дом Ашеров?
— Творение Эдгара По. Так хотите? Признавайтесь!
— Да… возможно, меня бы привлекла эта мысль…
— Так прогуляйтесь! А потом возвратитесь и расскажете нам о своих впечатлениях.
— Наверное, это будет неплохим приключением. А что же приёмная комиссия от правительства? Они тоже сейчас гуляют?
— Да. Их прогулка близится к концу.
— Тогда я тоже пойду.
— Идите, Надин. До встречи, — величаво кивнула хозяйка парка.
Когда журналистка покинула кабинет, Бренда повернулась к своей тени. Очень странно, что наблюдательная журналистка не заметила, как тень хозяйки отличается от неё самой. У Бренды хотя бы не было острых маленьких рожек, чего нельзя было сказать о её вечной спутнице…
— Я думаю, — начала мисс Уолсон, — нам не стоит чересчур пугать маленькую Надин. Я имею в виду, пугать до смерти. Девочка, возможно, ощутит всю прелесть ужаса и присоединится к нам. А вот с многоуважаемыми членами комиссии пора заканчивать.
Тень кивнула и скрылась из виду. Бренда же подошла к шторе, которая отделяла кабинет от мрачного коридора. Выглянув из-за неё, она удовлетворённо улыбнулась. Толпа вурдалаков обступала почтенных джентльменов, которые уже давно успели растерять свои спесь и надменность.
— Мне кажется, это не куклы и не актёры, — раздался чей-то заикающийся голос, — а настоящие монстры!
— Умница, — кивнула Бренда. — Покушайте, ребятки, покушайте.
Задернув штору, из-за которой донеслись душераздирающие крики и утробное рычание, ведьма усмехнулась и покачала головой.
— Четвёртый век, ребята, вас ничему не учит жизнь. Четвёртый мой век…
Ирина Кореневская
grkursk@mail.ru