Писатель Юрий Буйда в своем живом журнале публикует рассказы и отрывки из большой прозы.
Это очень достойное чтение, важное для нас еще и тем, что писатель — наш современник, прозе которого явно суждено пережить нынешнее поколение читателей.
Юрий не пишет в блоге пустячного, не рассказывает о своей жизни, не размышляет о злободневном и не болтает в комментариях. И, читая его насыщенную, яркую, бьющую наотмашь прозу, понимаешь, почему не пишет. Все в текст.
Эсэсовка Дора
Татарский двор сгорел за три с половиной часа.
Когда приехали пожарные, в доме стали взрываться канистры с керосином, и пламя взлетело к небу клубящимся лиловым столбом. Древнее окостеневшее дерево стонало и стреляло искрами, камни со звоном лопались. Вода из брандспойтов превращалась в пар. Когда пожарные уехали, на месте Татарского двора дымились груды кирпичей и бревен.
Все это время Дора сидела на стуле лицом к дому и курила сигарету за сигаретой, не сводя взгляда с огня. Она не отвечала на вопросы пожарных, милиционеров и родных — сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и курила.
— Ну хватит, мама, — сказала Ева. — Поехали к нам — места хватит.
— Нет, — сказала Дора. — Надо подождать.
— Чего ждать?
— Надо подождать, — повторила Дора, закуривая новую сигарету.
— Можно пока в сарае перекантоваться, — сказал Николаша.
Мать смерила его таким взглядом, что Николаша стушевался.
Утром, когда жар поутих, она принялась обследовать пепелище и не успокоилась, пока не отыскала шкатулку с ложками. Пересчитала — ложек было двенадцать — и только после этого спросила:
— Все живы?
— Все, — ответила внучка Анечка. — Можешь пока у нас пожить, если хочешь.
Ее жених Климс кивнул.
— Нет, — сказала Дора. — Я остаюсь.
В полдень у Татарского двора остановился джип, из которого вылез Артамонов.
— Вот видите, — сказал он, — какая беда. Надо было сразу соглашаться, Дора Федоровна, а не торговаться до полусмерти. Восемь квартир за такую халупу — это ж где видано? — Он протянул Доре конверт. — Вот, пожалуйста.
Она молча смотрела на него.
— Это документики на три квартиры, — сказал Артамонов. — Вам, вашему сыну и вашей внучке — всем по однокомнатной. — Подмигнул. — Если будете смирно себя вести, подбросим деньжат на мебель.
Дора ударила его справа в челюсть. Артамонов упал. Старуха убрала кастет в карман и поманила сына.
— Сколько он тебе заплатил за поджог?