В одном из моих постов (кому интересно, смотрите здесь) фигурировали два весьма популярных во Франции персонажа: Марк Леви и Гийом Мюссо. По всему выходило, что Леви обставляет более молодого коллегу по всем статьям, точнее по книгам, написанным и проданным. Но вот что интересно: читая ту статью, мне показалось, что пройдет немного времени, и красавчик Гийом, подхватив хрущевский девиз догнать и перегнать Америку, сделает то же самое с Марком — догонит и перегонит. И вот, свершилось.

Читать далее →

А. Иличевский «Математик»; М., «АСТ», «Астрель», 2011

Главного героя книги зовут так же, как лидера группы «Ногу свело» – Макс Покровский. Однако от тусклых его похождений и еще более тусклых рефлексий сводит вовсе не ногу. В основном скулы.
Читать далее →

Решад Нури Гюнтекин. Птичка певчая

«Птичку певчую» мама наивно спрятала от меня на шкаф — конечно, я тут же нашла и прочитала запоем, и долго фантазировала на темы книжки — воображала себя героиней романа Феридэ — Чалыкушу — Птичкой певчей…
Так читать о любви и так мечтать о любви можно только в 14 лет!
Читать далее →

Бывшая императорская библиотека Габсбургов, ныне Австрийская национальная библиотека — объект вполне себе действующий по прямому назначению. Кроме императорского собрания — порядка 200 тыс. томов, туда вошли еще книги принца Евгения Савойского (15 тыс.), знаменитая музыкальная библиотека Фуггеров и книги, конфискованные при Иосифе II у монастырей. Для ученых собрание Габсбургов было открыто еще при императорах. А сейчас также работает как музей, даже несколько музеев (входы в разных местах, билеты тоже отдельные). В заманчивый музей старинных глобусов и карт мы зайти не успели, посетили музей папирусов (в Нойебурге (Neue Burg)), там один зал в подвале, выставлены в основном греко-римские папирусы, это очень на любителя, плюс несколько образцов коптских тканей с узорами, но они и в московском Пушкинском музее есть, и даже получше.
А вот парадный зал дворцовой библиотеки в одном из корпусов Хофбурга пропустить было бы жаль.

Читать далее →

Всегда удивлялся: почему говорится: «западники» и «русофилы»?
Ещё раз.
Для тех, у кого нет абсолютного слуха: почему «западники» и «русофилы»?
А не, скажем: «вестерники» – и русолюбы»
Или вот, например: почему премия – «Национальный бестселлер»?
Почему не перевести, наконец, на русский, наконец? Её, премии, название. Чтобы – без секретов. Для не знающих английского.
Читать далее →

На любой фильм, а уж на такой, как «Мелодия для шарманки» — в особенности, всегда найдутся критически настроенные зрители, которые уж точно найдут, за что его ругать: за статичность или некую однообразность повествования, за предсказуемость или за недоработанность т. н. побочных сюжетных линий (только побочные ли они…). Да мало ли за что… Вполне возможно, в чем-то критики будут правы, но лишь отчасти. Потому что главное в фильме — все-таки совсем другое.
Читать далее →

Вот эта вспомнилась первой!
Не уверена, что именно эта книга: обложка была другая — да и название не такое! И по размеру она была большая, вроде современных альбомов по искусству, но не толстая. Обложка из светло-бежевого коленкора, кажется, была супер-обложка, но быстро порвалась. В сети такой не нашла.
Меня занимало, что повествование было устроено как матрешка: история внутри истории. Конечно, понимала я далеко не все, но было очень интересно! Жалко, не помню, какие были иллюстрации.
Кому-то ее отдали…
Читать далее →

(чтение Алексея Уморина)

Иерониму Босху, изобретателю прожектора

1
Я смотрю на тебя из настолько глубоких могил,
что мой взгляд, прежде чем до тебя добежать, раздвоится.
Мы сейчас, как всегда, разыграем комедию в лицах.
Тебя не было вовсе, и, значит, я тоже не был.
Мы не существовали в неслышной возне хромосом,
в этом солнце большом или в белой большой протоплазме.
Нас еще до сих пор обвиняют в подобном маразме,
в первобытном бульоне карауля с поднятым веслом.
Мы сейчас, как всегда, попытаемся снова свести
траектории тел. Вот условие первого хода:
если высветишь ты близлежащий участок пути,
я тебя назову существительным женского рода.
Читать далее →

НИТЬ

«Засыпая и просыпаясь, плавая в мелкой воде дремоты, она повернулась и не нашла около себя — теплого, тельного. Пальцы защекотало, дрема обмелела, ушла…..»

И засыпая и просыпаясь, он неизменно обнаруживал себя с нею рядом и, как маленький, словно — у края подаренной редкой игрушки, осторожно касался белой незагорелой кожи у ней на боку, нежной, с редкими рыжеватыми родинками… Почему-то они были видны в темноте.
Возможно, он лишь полагал, что видит, — хотелось, чтобы были, и, прикасаясь, он словно звал, выманивал их, наколдовывал, по именам называл…
Родинка света. Родинка тень, полутень, солнечный заяц… Родинка клю…
— Приходили? Нет?
Спросить не у кого, и оставалось трогать, трогать, трогать… Касаться. Словно бы каплей на кончиках осторожного указательного, робкого среднего, нежного безымянного.- Чуть. Чуть. Чуть.
Читать далее →