Елена Блонди. Читая, вскричать и восплакать… (десять минут в поисках правды)
https://pronetworking.ru/2016/11/22-soveta-ot-stivena-kinga-o-tom-kak-stat-velikim-pisatelem/
«В своих мемуарах Кинг неоднократно напоминает о том, что «деепричастия нам не друзья». Он искренне считает, что «дорога в ад вымощена деепричастиями» и сравнивает их с одуванчиками, способными уничтожить ухоженный цветник. Деепричастия хуже всего вставлять после слов «он сказал» или «она сказала». Эти фразы должны оставаться как есть»
Теперь смотрим подобную цитату в другой публикации:
http://locals.md/2014/12-urokov-ot-stivena-kinga-o-tom-kak-stat-velikim-pisatelem/
«Кинг говорит, что «дорога в ад вымощена наречиями», и сравнивает их с одуванчиками, портящими ваш идеальный газон. Наречия – это вторая худшая вещь после «он сказал» и «она сказала»»
Что мы видим? Деепричастия легким движением руки превращаются в наречия. А фраза о том, где же нужны эти самые то ли наречия, то ли деепричастия вдруг стала категоричным «вторая худшая вещь после «он сказал, она сказала». Логично предположить, что излюбленное хемингуэевское «сказал-сказала» по мнению Кинга — первая худшая вещь.
Читать далее
Воскресное чтение. Эрнест Хемингуэй. Острова в океане, отрывок из романа
— Клюет! — услышал вдруг Томас Хадсон крик Тома-младшего. — Клюет! Вон она, рыба! Смотри, смотри, Дэв, прямо за кормой!
Томас Хадсон увидел, как яростно забурлила в одном месте вода, но рыбы не было видно. Дэвид вставил комель удилища в гнездо и следил за леской, перекинутой через правый аутриггер. На глазах у Томаса Хадсона леска, до того лежавшая на поверхности воды длинной свободной петлей, натянулась и теперь под острым углом резала на ходу воду.
— Подсекай, Дэв. Подсекай сильней! — крикнул появившийся на трапе Эдди.
— Подсекай, Дэв. Да подсекай же, ради бога, — взмолился Эндрю.
— Заткнись, — сказал ему Дэвид. — Я знаю, что делаю.
Он медлил подсекать, и леска быстро разматывалась, уходя в воду под тем же углом. Удилище выгнулось, и мальчик налегал на него, следя за разматывающейся леской. Томас Хадсон застопорил моторы, так что катер теперь только медленно поворачивался на месте.
— Ну что же ты, подсекай, — умолял Эндрю. — Или дай я подсеку.
Но Дэвид только налегал на удилище, а леска все разматывалась, и угол, под которым она уходила в воду, поменялся. Тормоз он освободил совсем.
— Это меч-рыба, папа, — сказал он не оглядываясь. — Я видел меч, когда она высунулась из воды.
— Нет, честное слово? — воскликнул Эндрю. — Ух ты|
— Пожалуй, в самом деле пора подсекать. — Роджер теперь стоял рядом с Дэвидом. Он откинул напрочь спинку его кресла и застегивал пряжки на ремнях. — Подсекай, — Дэв, и посильнее.
— А она успела заглотать крючок? — спросил Дэвид. — Не может быть, что она просто плывет, держа его во рту?
— Тем более нужно подсекать, а то она его выплюнет.
Читать далее
Jane The Reader. Хемингуэй «Прощай, оружие!»
Jane The Reader. Эрнест Хемингуэй «Райский сад»
Воскресное чтение. Эрнест Хемингуэй. Очень короткий рассказ
Эрнест Хемингуэй в испанском мундире
Душным вечером в Падуе его вынесли на крышу, откуда он мог смотреть вдаль, поверх городских домов. В небе летали стрижи. Скоро стемнело, и зажглись прожекторы. Все остальные пошли вниз и взяли с собой бутылки. Он и Люз слышали их голоса внизу, на балконе. Люз присела на край кровати. Она была свежая и прохладная в духоте ночи.
Читать далее
Воскресное чтение. Эрнест Хемингуэй. Фиеста (И восходит солнце)
Небольшое предисловие от редакции
На Литературе странствий сегодня опубликована прекрасная статья Марина Аграновской
ПАМПЛОНА ПОСЛЕ ХЕМИНГУЭЯ
поэтому мы решили порадовать себя и читателей не только фотографиями города, описываемого Хемингуэем, но и возможностью перечитать роман
***
Все вы — потерянное поколение.
Гертруда Стайн (в разговоре)
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя. Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Екклезиаст
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Роберт Кон когда-то был чемпионом Принстонского университета в среднем весе. Не могу сказать, что это звание сильно импонирует мне, но для Кона оно значило очень много. Он не имел склонности к боксу, напротив — бокс претил ему, но он усердно и не щадя себя учился боксировать, чтобы избавиться от робости и чувства собственной неполноценности, которое он испытывал в Принстоне, где к нему, как к еврею, относились свысока. Он чувствовал себя увереннее, зная, что может сбить с ног каждого, кто оскорбит его, но нрава он был тихого и кроткого и никогда не дрался, кроме как в спортивном зале. Он был лучшим учеником Спайдера Келли. Спайдер Келли обучал всех своих учеников приемам боксеров веса пера независимо от того, весили ли они сто пять или двести пять фунтов. Но для Кона, по-видимому, это оказалось то, что нужно. Он и в самом деле был очень ловок. Он так хорошо боксировал, что удостоился встречи со Спайдером, во время которой тот нокаутировал его, раз и навсегда сплющил ему нос. Это усугубило нелюбовь Кона к боксу, но все же дало ему какое-то странное удовлетворение и, несомненно, улучшило форму его носа. В последний год своего пребывания в Принстоне он слишком много читал и начал носить очки. Никто из однокурсников не помнил его. Они даже не помнили, что он был чемпионом бокса в среднем весе.
Я отношусь с недоверием ко всем откровенным и чистосердечным людям, в особенности когда их рассказы о себе правдоподобны, и я долгое время подозревал, что Роберт Кон никогда не был чемпионом бокса — просто на лицо ему наступила лошадь, а может быть, мать его испугалась или загляделась, или он в детстве налетел на что-нибудь; но в конце концов мне удалось навести справки у Спайдера Келли. Спайдер Келли не только помнил Кона — он часто думал о том, что с ним сталось.
Читать далее
Sapronau “Книги и книжки”. Хемингуэй и его Пилар
Шестьдесят лет назад читательский мир познакомился со «Стариком и морем» и с той поры не перестает его любить и перечитывать. Мне эта годовщина кажется достаточным поводом для очередного поста об Эрнесте Хемингуэе, который, несомненно, был и остается одним из величайших и самых важных для человечества писателей.
Несмотря на огромное влияние, которое Хемингуэй оказал на всю англоязычную литературу, сегодня у него очень немного подражателей. Давно доказано, что писать в стиле Хемингуэя — большая глупость. Этого не дано никому, и никто пока не смог даже приблизиться к его стилю, и тем более, сделать это лучше него, хотя желающих было много.
Читать далее
Jonny_begood. По ком звонит колокол
В прошедшем году я много слушал Хемингуэя. Благо издательский дом «Союз» выпустил серию неплохих аудиокниг, прочитанных известными актерами. Так получилось, что ни об одной из них я не написал. Почему мне так трудно писать о творчестве Хэма? Наверное, потому, что в его книгах все просто, все на поверхности. И вовсе не стоит «добираться до сути» или выискивать несуществующие подтексты. Хемингуэй творил не для этого. И все же, мне хочется оставить кое-какие мысли по поводу романа «По ком звонит колокол». Самого эпического из его произведений. Эпического не по хронологии (действие происходит в течение 3 дней), а по насыщенности.
Читать далее
Воскресное чтение. Эрнест Хемингуэй «РАЙСКИЙ САД»
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава первая
Весной они жили в Ле-Гро-дю-Руа, и гостиница стояла на канале, протянувшемся от окруженного крепостной стеной городка Эг-Морт до самого моря. За болотистой долиной Камарг можно было видеть башни Эг-Морта, и почти каждый день в разное время они отправлялись туда на велосипедах по белой, идущей вдоль канала дороге. Утром и по вечерам, во время прилива, когда к берегу подходили морские окуни, они смотрели, как прыгала, спасаясь от окуней, кефаль и как вспучивалась поверхность воды, когда окуни нападали.
От берега в синее спокойное море вклинивался мол, и они удили с него рыбу, плавали и помогали рыбакам вытаскивать на покатый берег длинную сеть. В угловом кафе с видом на море, сидя за аперитивом, они смотрели на рыбацкие парусники, промышлявшие макрель в Лионском заливе. Стояла поздняя весна, сезон ловли макрели заканчивался, и рыбаки очень спешили. Городок был приветливый и дружелюбный, и молодой паре нравился их отель, в котором было всего четыре комнаты наверху, ресторанчик и бильярдная с видом на канал и маяк. Их комната напоминала рисунок, сделанный Ван Гогом в его доме в Арле, если не считать двуспальной кровати и двух больших окон, из которых были видны канал и болота, прибрежные луга, белокаменный городок и светлая полоса пляжа.
Они всегда были голодны, хотя ели хорошо. С нетерпением ждали завтрака в кафе, где заказывали brioche, cafe аu lait, яйца и еще варенье по выбору, и им очень нравилось, что яйца готовили всякий раз по-новому. По утрам им так хотелось есть, что у женщины в ожидании завтрака начинала болеть голова. Но после кофе боль проходила. Женщина пила кофе без сахара, и молодой человек старался это запомнить.
Читать далее
Sapronau “Книги и книжки” Конец парада
Кстати, отзывы о книге тех, кто ее читал, очень хорошие. Чего не скажешь о самом авторе — я имею в виду мнение Эрнеста Хемингуэя о Форде. Несколько отрывков из «Праздника, который всегда с тобой«:
Читать далее