Воскресное чтение. Френсис Скотт Фицджеральд. Люди и ветер
(чтение Елены Блонди)
F. Scott Fitzgerald, детский снимок
1
Машина, в которой сидели двое, взбиралась в гору, навстречу кроваво-красному солнцу. Хлопок в поле у дороги был еще низким и редким. Вокруг царило полное безветрие, и вершины сосен не шевелились.
— Когда я трезв, — говорил доктор, — когда я абсолютно трезв, я вижу окружающий мир иначе, чем ты. Тогда я похож на человека, у которого один глаз нормальный, другой — близорукий, а носит он очки для близоруких; круглые предметы представляются ему в форме эллипсов, и он все время спотыкается об обочину дороги, в общем ему лучше выбросить эти очки. Я бываю под мухой большую часть дня и поэтому берусь только за ту работу, которую могу выполнить в таком состоянии.
— Угу, — неловко поддакнул его брат Джин.
Доктор уже изрядно выпил, и Джин не знал, как приступить к делу, ради которого приехал, а Форрест все говорил и говорил:
— Я или жутко счастлив, или барахтаюсь по уши в грязи. Хохочу или канючу, но чем глубже ухожу в себя, тем быстрее все движется вокруг. Я все меньше отдаюсь работе и смотрю на жизнь как на мелькающие кадры киноленты. Я потерял дружбу и уважение людей своего круга и точно знаю, к чему это приведет. Мои привязанности и симпатии не подчиняются никаким законам, они устремляются на любого, кто оказывается под рукой, поэтому я стал удивительно славным парнем — гораздо более славным, чем в те времена, когда был известным врачом.
После очередного поворота дорога вдруг выровнялась, и Джин увидел вдали свой дом, вспомнил лицо жены и свое обещание ей… Больше он не мог медлить.
— Форрест, мне надо тебя попросить…
Но в этот момент доктор неожиданно затормозил перед маленьким домиком у соснового леса. На крылечке сидела девочка лет восьми и играла о серой кошкой.
— Эта девочка — самый милый на свете ребенок, — сказал доктор Джину и обернулся к девочке. — Хелен, я слышал, твоей кошке нужно лекарство?
Девочка засмеялась.
— Не знаю, — сказала она неуверенно.
У нее с кошкой только что началась новая игра, а приезжие ее прервали.
Читать далее
Елена Блонди. Приглашение к чтению — прозаик Нина Большакова
Нина Большакова относится к тем немногим, нежно любимым и ценимым мной авторам, из-за которых я готова перенести воскресенье на вторник и пусть будет внеочередное «Воскресное чтение». Потому что в будние дни «Книгозавр» публикует рецензии и литературную публицистику, а вот по воскресеньям мы балуемся хорошей прозой и прекрасными стихами.
Читать далее
Воскресное чтение. Нина Большакова «Взбиватель подушек». Рассказ
Взбиватель подушек
Это я, Джеремайя
Нок-нок, кто там? Это я, Джеремайя, взбиватель подушек. Профессия у меня такая; вы кто? Учитель? Профессор? Здесь все профессора, в школе дебилам преподаешь неведомые social studies, в Гарварде крыскам мозги вынимаешь, все профессор. Бухгалтер? Чужие деньги считаете? Тоже ничего занятие, из полупочтенных. Да все равно, скучная работа, и под контролем постоянно, не дай бог ошибиться, не то или не вовремя сделать. Dead line, all this crap. То ли дело у меня:
заходишь ночью в торговый зал, перед тобой бесконечные ряды подушек, на полках до потолка, на кроватях и диванах. Схватишь какую, что под руку подвернулась, щекастенькую такую, упругую, как старая девка, поднесешь к лицу, уткнешься и нюхаешь, нюхаешь. Она думает – все, он мой, сeйчас он меня купит, унесет домой и там, в норке, будет спать со мной каждую ночь, обнимать обeими руками крепко-крепко, зарываться лицом, слюнку пускать. А ты голову поднимешь, вроде как одурел от ее ароматов, да и хвать ее об пол, и ногами топтать! Потопчешь ее хорошенько, как петух курицу, спрыгнешь с нее, нагнешься, подхватишь обеими руками, подбросишь в воздух и смотришь, как она хлопнется на пол! А потом еще раз, и еще, и еще! Лучшего способа как следует взбить подушку кроме как уронить ее на пол, нету, и не ищите. Закон всемирного тяготения, в школе учили, да забыли? Так подушки во всех отелях взбивают, в самых дорогих, где их вообще взбивают. А в магазинах, где продаются тысячи подушек всех форм и размеров, и покупатели день-деньской их щупают, пихают, лежат на них, сидят, этим магазинам просто необходим хороший взбиватель подушек с твердой рукой. Я всегда востребован, у меня постоянный ангажемент в трех больших магазинах.
Воскресное чтение. Бернхард Шлинк «ЖЕНЩИНА С БЕНЗОКОЛОНКИ» (фрагмент)
(чтение Татьяны Мажаровой и Елены Блонди)
Бернхард Шлинк «ЖЕНЩИНА С БЕНЗОКОЛОНКИ» (фрагмент)
Перевод В. Подминогина
1
Он уже и сам не знал, действительно ли когда-то видел этот сон или с самого начала придумал его. Он не знал, чей образ, что за история или кинофильм навеяли этот сон. Впервые сон приснился, когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать, и с тех пор не оставлял его. Когда-то он вызывал этот сон в памяти, когда уроки в школе или день, проведенный вместе с родителями на каникулах, были особенно скучными, позже это случалось во время совещаний на работе, поездок в поезде, и тогда, отложив бумаги, он закрывал глаза и откидывался на спинку кресла.
Пару раз он даже поведал о своем сне кому-то из друзей, женщине, которую когда-то полюбил, встретив ее однажды в незнакомом городе, где они вместе шатались и болтали, и с которой потом расстался. Нет, не то чтобы он хотел сохранить свой сон в тайне. Просто не было повода рассказывать его часто. Кроме того, он знал, что сон его перестанет быть таким притягательным, если о нем кому-то рассказать. Сама мысль о том, что кто-то еще может увидеть «его» сон, была ему неприятна.
Читать далее
Воскресное чтение. Труман Капоте. Другие голоса, другие комнаты (отрывок из романа)
(чтение Квинто Крыси и Елены Блонди)
Первое издание книги, январь 1948 год, жесткая обложка
Ее отчужденная манера вести разговор больше не вызывала у Джоула враждебности, а только некоторую неловкость. Вообще женщины ее возраста – между сорока пятью и пятьюдесятью – были с ним довольно ласковы, и он воспринимал их симпатию как должное; если же, в редких случаях, расположения не возникало, он знал, с какой легкостью может его добиться: улыбка, печальный взгляд, тонкий комплимент:
– Знаете, мне так нравятся ваши волосы – очень цвет красивый.
Лесть не произвела явного действия, поэтому:
– И комната такая хорошая.
Тут он попал в цель.
– Я всегда считала, что это самая милая комната в доме. Здесь родился кузен Рандольф: на этой самой кровати. И Анджела Ли, мать Рандольфа… красавица… родом из Мемфиса… здесь умерла… всего несколько лет назад. С тех пор мы комнатой не пользовались. – Она вдруг вскинула голову, словно услышав далекий звук; прищурилась, потом совсем закрыла глаза. – Ты, наверное, обратил внимание на вид из окна?
Джоул признался, что нет, и вежливо подошел к окну. Внизу, под огненными волнами зноя, лежал сад – спутанные заросли сирени и зебролистой калатеи, бегонии, плакучих ив с понурыми ветвями в нежно мерцающем кружеве листьев и низкорослых, как на восточной гравюре, вишен, раскинувших полуденному солнцу свою грубую зелень. Не запущенность была в этом продолговатом участке джунглей, а словно кто-то буйный расшвырял как попало невероятную смесь семян. Трава, цветы, кусты и лозы – все сбилось в сплошную массу. Мощные магнолии и мыльные деревья охватывали сад глухой стеной. А напротив дома, в дальнем конце, высилось нечто необыкновенное: как растопыренная рука, торчали из земли пять белых желобчатых колонн, сообщая всему вокруг вид древней, навещаемой призраками руины; дикий виноград карабкался по этим ненадежным опорам, а о среднюю колонну точил когти тигровый кот.
Читать далее
Воскресное чтение. Стихи Виктора Сосноры
Виктор Соснора.
Санкт-Петербург, 14.10.2006.
Рисунок Валерия Мишина.
Источник: cайт «Вавилон» www.vavilon.ru
Проба пера
Художник пробовал перо,
как часовой границы — пломбу,
как птица южная — полет…
А я твердил тебе:
не пробуй.
Избавь себя от “завершенья
сюжетов”,
“поисков себя”,
избавь себя от совершенства,
от братьев почерка —
избавь.
Художник пробовал…
как плач
новорожденный,
тренер — бицепс,
как пробует топор палач
и револьвер самоубийца.
А я твердил себе: осмелься
не пробовать,
взглянуть в глаза
неотвратимому возмездью
за словоблудье,
славу,
за
уставы,
идолопоклонство
карающим карандашам…
А требовалось так немного:
всего-то навсего —
дышать.
Воскресное чтение. Харпер Ли «Убить пересмешника» (отрывок из романа)
(чтение Елены Блонди)
Обложка первого издания романа, США, 1960 г
Харпер Ли
Убить пересмешника
Юристы, наверно, тоже когда-то были детьми.
Чарлз Лэм
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Незадолго до того, как моему брату Джиму исполнилось тринадцать, у него была сломана рука. Когда рука зажила и Джим перестал бояться, что не сможет играть в футбол, он её почти не стеснялся. Левая рука стала немного короче правой; когда Джим стоял или ходил, ладонь была повёрнута к боку ребром. Но ему это было всё равно — лишь бы не мешало бегать и гонять мяч.
Через несколько лет, когда всё это было уже дело прошлое, мы иной раз спорили о событиях, которые к этому привели. Я говорила: всё пошло от Юэлов, но Джим — а он на четыре года старше меня — уверял, что всё началось гораздо раньше. Началось с того лета, когда к нам приехал Дилл, сказал он — Дилл первый придумал выманить из дому Страшилу Рэдли.
Я сказала, если добираться до корня, так всё пошло от Эндрю Джексона. Если б генерал Джексон не прогнал индейцев племени Ручья вверх по ручью, Саймон Финч не приплыл бы на своей лодке вверх по Алабаме — и что бы тогда с нами было? Людям взрослым уже не пристало решать спор кулаками, и Мы пошли и спросили Аттикуса. Отец сказал, что мы оба правы.
Читать далее
Воскресное чтение. Гришэм Джон «ПОХИЩЕНИЕ» (Теодор Бун — маленький юрист)
(чтение Сергея Рока)
отрывок из романа
Глава 1
Эйприл Финнимор похитили под покровом ночи, где-то между 21.15, когда она в последний раз говорила с Тео Буном, и 03.30 утра, когда мать вошла в ее спальню и поняла, что дочь исчезла. Похоже, похищение проходило в спешке: кто бы ни забрал Эйприл, этот человек не позволил ей взять что-то с собой. Ее ноутбук остался дома. Хотя в спальне царил почти образцовый порядок, кое-какая одежда оказалась разбросана и трудно было понять, смогла ли Эйприл прихватить какие-нибудь вещи. Вероятно, нет, как считали в полиции. Зубная щетка девочки до сих пор стояла у раковины. Ее рюкзак лежал на кровати. Пижама валялась на полу, так что по крайней мере Эйприл дали переодеться. Ее мать — в те моменты, когда не плакала и не причитала, — сказала полицейским, что любимого сине-белого свитера дочери в шкафу нет. Любимые кроссовки Эйприл тоже пропали.
Довольно быстро полиция отказалась от версии, что девочка просто сбежала. У Эйприл не было причин убегать, заверяла ее мать, к тому же она не сложила в сумку то, что могло бы пригодиться в дороге.
После быстрого осмотра дома следы явного взлома не обнаружились. Все окна были закрыты и заперты, как и три двери внизу. Кто бы ни увел Эйприл, он закрыл за собой дверь и даже запер ее. Проведя около часа за изучением места преступления и выслушиванием миссис Финнимор, полицейские решили поговорить с Тео Буном. В конце концов, он был лучшим другом Эйприл и они обычно болтали по телефону или в Интернете ночью, перед сном.
Читать далее
Трофейное дополнение к Воскресному чтению. Андерсен до и Андерсен после
На одном из сайтов, посвященном Андерсену, есть интересная публикация — сравнение двух вариантов переводов — дореволюционного Анны Ганзен и перевода советского периода, с купюрами, относящимися к христианским мотивам.
Читать далее
Воскресное чтение. Ганс Христиан Андерсен. СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА (отрывок)
«нет! сказка другая! но всё равно хорошо»
(Алиночка, комментарий в сетевой библиотеке от 1 января 2016 года)
Первое издание сказки — в сборнике «Новые сказки. Первый том. Вторая коллекция. 1845.»
Обложка издания с иллюстрациями Владислава Ерко
Перевод Анны Ганзен
Рассказ первый
Зеркало и его осколки
Тролли, несущие зеркало. Томас Вильгельм Педерсен, один из первых иллюстраторов сказок Х. К. Андерсена
Ну, начнём! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нём варёным шпинатом, а лучшие из людей – уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во всё лицо.
Дьявола всё это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля – у него была своя школа – рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде.
– Теперь только, – говорили они, – можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И вот они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нём в искажённом виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись ещё, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем самое зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, – ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало.
Читать далее