Слово о «Татуиро» Елены Блонди
Трудно писать о чем-то хорошем, ибо ругать – проще. Трудно писать о чем-то легком, ибо все написанное будет заведомо тяжеловеснее. И грустно мне, что все слова мои – недостаточно сильны, объемны, выпуклы, что можно меня обвинить, что-де знаю человека, поэтому и пытаюсь похвалить, но и это не верно, ибо тогда в данном случае для меня разумнее было бы промолчать. Но слово – будет. И будет оно о романе Елены Блонди «Татуиро». Читать далее
Елена Блонди. Сам — такой (о «Коллекционере» Фаулза)
Удивительно, но вокруг этого автора довольно много случалось у меня совпадений и эпизодов в жизни. И потому я могу забавно и складно написать о том, что вокруг Фаулза, дабы плавно подвести читателя к мыслям о самих его романах.
Но не хочу сейчас и времени нет. А о главной причине догадывайтесь сами.
Скажу только несколько слов о прочитанном.
Пальцы слов Фаулза смазаны жиром, и — техническим. Внимание мое они удержать не могут, выскальзывает, и мне приходится снова и снова устраивать его в горсти слипшихся невнятных слов.
А оно снова выскальзывает. Ловить надоело. И чего ради?
Диагоналя текст, с тоской вспоминаю — то наполненный ветром роман Евгенидиса, то бьющие в нос запахи юга Франции у Зюскинда, горячие от солнца ягоды на дачном столе пушкинской «Барышни-крестьянки», да хоть (и по праву!) — блеск молодых зубов сына турецко-подданного!
Ро-ма-ны…
Так говорите, культовый писатель?
…………………………….
ЗЫ. Не могу отделаться от чувства, что двух самых неприятных героев полупрочитанных мною романов Фаулз писал с себя.
Элтон Иван. Читая Минаева
Цивунин Владимир: Глухая вакансия. О читателе поэзии
Поэзия и опыт: глухая вакансия
(Этюды в вечерних тонах)
- Налей чайку и, если можно, крепче.
- Без сахара, а коньячку — подлей.
- Ты думаешь, с годами будет легче?
- С годами будет много тяжелей.
- Кирилл Померанцев.
- Первое. Мне будет жаль, если кто-то примет эти заметки за то, чем они по задумке не являются. Не являются они, в первую очередь, критическим разбором удачных или не удачных стихотворных примеров. Стихи здесь — так, лишь повод для каких-то других размышлений, иногда довольно от литературы далеких. Ибо и автор этих записей, всегда твёрдо полагая, что поэзия есть нечто куда большее, чем просто сочинительство — литературным критиком не являлся и не является.
Цивунин Владимир : «Пушкин. 6. Последняя зрелость поэта»
Наперёд хочу уведомить, что предложенные здесь размышления носят характер не филологический, а, скорее, мистический. В них я намереваюсь представить Пушкина в сравнении двух его ипостасей: человека (который живёт в определённых условиях и времени) и поэта (которого «влечёт свободный ум»). И попробую показать возникшую между ними разность, когда поэт в человеке — чувствует, «знает» куда больше, нежели может знать человек сам.
Егорий Опойкин. Интервью с Игорем Жирдомировым
Слово от публикатора.
Цивунин Владимир: Время хоморайтера. Графомания в толстых журналах
Плагиат… Плагиат? ПЛАГИАТИЩЕ!!!
Не без интереса прочел маленькую заметку Блонди, посетил ресурс о Донцовой-плагиаторе (кстати, зачем он нужен я так и не понял — вреда от него никакого, только лишний пиар), попутно вспомнил совершенно исключительный случай плагиата.
Вообще, не секрет, что многие современные типа фантасты, а особенно сериальщики-фэнтезийщики грешат копипастом отрывков из собственных произведений, добавляя таким образом нужный объем жидкости в свои книжки, а соответственно и необходимое количество а.л. то бишь — денежных знаков. Это самоплагиат, но в принципе, читателя уже приучили к такому вот «сериальному» восприятию литературы. Но это цветочки, а ягодки растут на грядках, которые обрабатывают профессиональные плагиаторы в поисках идей, сюжетов, а то и целых книг, и для этого неустанно перебирающие забытые архивы. Вот вам пример:
Инкогнитов Петр. Сетература, литература…
Литература и сетература как объекты рецензирования и критики с первого взгляда есть категории вроде как имеющие больше сходств, чем различий. Но это на первый взгляд. Если присмотреться…
Ну и кто здесь худший?
Есть среди живущих и ныне почивших гениальные авторы. Есть талантливые, есть посредственности, четко знающие где и когда надо вякнуть, чтобы это выглядело коньюктурно и достаточно комильфо. Есть плохие авторы — полные бездари, никому неизвестные при жизни, а теперь и позабытые вовсе.
А есть «худшие» авторы. Гении кривой стилистики, злодеи слова и палачи буквы. Таких на самом деле немного, и их титанический труд многим почитателям более ценен, чем скажем, изысканные словесные импровизации гениев. Вот, к примеру, любимая мною до слез, Наталия Патрацкая. Столп Самиздата, человек, принявший на свою голову такое количество помоев, что немудрено было бы и захлебнуться. Ан нет! Жива и пишет всем назло. И правильно! Наталья Патрацкая (и все ее аватары) — это вам не какая-нибудь Ясвета с пятнадцатью высшими педагогическими образованиями, это мощная энергия безвкусицы, на той самой грани, где начинается талант. Впрочем речь сейчас пойдет совсем о другом авторе, совершенно неизвестном русскому читателю. В конце 19 века в Великобритании проживал некий Уильям Топаз Макгоннагал, судя по второму имени человек со странными семейными традициями. Этот самый Уильям был поэт, даже так — ПОЭТ, или даже — Матерый Поэтище, и наиздавал старый добрый Уильям за собственный кошт аж 35 книжек со стихотворениями собственноручно нацарапанными. Чванливые британские снобы дружно навесили бравому Топазу ярлык «худшего поэта Великобритании» и тумаков еще, думаю, выписали некислых. Тогда с этим было попроще, написал херню — получай в рыло вместо сладких булок, а вместо гонорара — гонорею. И не один Уильям Топаз был в своем красном углу ринга, но красивое звание «худшего поэта» закрепилось именно за ним. Возможно, тому и были причины, сам я стихов Макгоннагала не читал, да и сомневаюсь, что когда-нибудь прочту, однако помнится мне, что в свое время творчество Лопе де Веги тоже называли не иначе как «ужасным» «безграмотным» и «аморальным». И ничего — «Собака на сене» очень даже изысканное на мой взгляд произведение. А вдруг через сто лет, когда человечество окончательно отупеет, а телевизоры станут имплантировать прямо в глаза, и передавать по ним одну рекламу и сериалы, Наталья Патрацкая станет самым издаваемым на аудионосителях автором? (книги тогда, я думаю, запретят под страхом смерти). Все может быть.
Ну это я отвлекся опять. Так вот — «самый худший поэт Великобритании» имеет своих почитателей и по сей день. Не верите? А зря. Сей факт был доказан буквально на днях, когда полное собрание удивительного Топаза было продано на аукционе за некислую сумму в 6,6 тысячи фунтов стерлингов. Что оказалось несколько дороже, чем подборки книг о Гарри Поттере, подписанных самой Роулинг. Так что очкастый волшебник и его литературная мама — пока еще просто серые посредственности и курят в сторонке. Куда им до «худших».