РЕЦЕНЗИИ НА КНИГИ * ВСЕ О ЛИТЕРАТУРЕ * ЧТО ПОЧИТАТЬ? * КЛАССИЧЕСКАЯ И СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА * ОБЗОРЫ И НОВИНКИ

Абель Поссе

Марлена Куяльник. Десять книг для Элтона Ивана

Книгозавр начинает серию публикаций из цикла «Посоветуй — мне». Для читателей и авторов, которые продолжают любить хорошее чтение и владеют родным языком в достаточной степени, чтоб суметь объяснить в одном-двух предложениях, почему именно эта книга интересна именно этому читателю.
Сложно? На фоне всеобщего падения грамотности (звучит, как «всеобщее падение нравственности)) — да, кажется непростой задачкой. Тем интереснее составить такой список. В доказательство, что ни читать, ни писать мы еще не разучились.
Итак, список первый.
Литературный критик Марлена Куяльник предлагает меню из десяти книг издателю, редактору и книжному эксперту Элтону Ивану.

Марлена Куяльник
Десять книг для Элтона Ивана

Книги, которые я перечислила, сами по себе — великолепное чтение. Рекомендации – это всего лишь одна грань, на которую мне хотелось обратить внимание конкретного читателя.

Генри Миллер «Биг Сур» — за, помимо прочего, важные литературные размышления, позволяющие сравнить нынешнюю писательскую реальность с положением всемирно известного на момент жизни в Биг Суре автора скандальной книги.

Рэй Брэдбери «Смерть – дело одинокое» — за невероятной силы визуальное воздействие текста, показывающее силу слов, работающих лучше любого кинематографа.
Читать далее

Воскресное чтение. АБЕЛЬ ПОССЕ «ДОЛГИЕ СУМЕРКИ ПУТНИКА», отрывок из романа

Чтение Елены Блонди

АБЕЛЬ ПОССЕ

ДОЛГИЕ СУМЕРКИ ПУТНИКА

 

Посвящается памяти Карлоса Барраля, символа волшебной и мятежной Барселоны шестидесятых годов, радушно принимавшей нас, писателей из кризисной, раздробленной Америки.

СПРАВКА О КАБЕСЕ ДЕ ВАКА

Не вполне ясно, почему его книги пришлись по вкусу двору и опасному миру тогдашней великой и грозной Испании. Из врожденной утонченности или же по необычной мятежной склонности он отстранился от типичного облика «конкистадора». Босоногий, голый, как индеец, безоружный, без крестов и Евангелий (внешних примет), он пустился в самое фантастическое в истории странствие (восемь тысяч километров по неведомым землям), быть может пытаясь доказать самому себе, что человек человеку не волк.

Он был истинным открывателем территорий Соединенных Штатов, вопреки тенденциозному желанию североамериканцев, предпочитавших открывателя из числа северных варваров и некатолика[1]: Флорида, Алабама, Миссисипи, Луизиана вплоть до Галвестона в Техасе, он пересек территорию ныне столь многолюдного Хьюстона, Нью-Мексико, Аризоны до самой Месы. Он вошел в Мексику через Сопору и Читауа, где побывал у тараумара, племени ясновидящих, за четыре века до Антонена Арто. Когда он прибыл в город Мехико, то обнаружил, что ноги у него, как у индейца, — они не влезали в сапоги.
По возвращении (триумфальном) в Испанию он был пожалован Карлом V должностью аделантадо[2] и губернатора области Рио-де-ла-Плата.
В Парагвае он находит разложившийся гарнизон, состоящий из военных и духовных особ, погрязших в распутных наслаждениях. Он борется с распространившимися инцестом и полигамией. Освобождает индейцев от рабства. Он говорит: «Только вера исцеляет. Только добро побеждает». Его возвращают в Испанию в кандалах, мелочно и дружно обвинив во всех преступлениях, которые совершали осужденные им. Он не мог взять в толк, что люди часто предпочитают порядку хаос.
Известно, что он был высок ростом, жилистый и мускулистый, с бородой, как у Валье-Инклана[3], и походил на Дон Кихота. Думается мне, что Сервантес еще ребенком встречал его раз-другой на улице Сьерпес, когда дон Альвар питался почти одним винегретом и ходил в потертом бархатном аристократическом берете. (Народ, верно, говорил: «Вот идет сумасшедший Кабеса де Вака[4]».)
Читать далее

Абель Поссе. О магическом реализме латиноамериканского романа

(из предисловия к роману «Райские псы»)

Благодаря журналу «Иностранная литература» я имею возможность обратиться к русским читателям на их собственном языке. Это для меня большая честь. Мы, аргентинские писатели, как и вообще писатели Латинской Америки, формировались под влиянием русской литературы, восхищаясь ею и преклоняясь перед ней. Это великая литература. И она тесно связана с высокой, а порой и бездонно жуткой душой породившего ее народа. В ней есть все: экзистенциальный надрыв Достоевского, масштабность Толстого, есть Гоголь, Тургенев, Чехов, Паустовский, Набоков… А поэты? Начиная с Пушкина и Лермонтова, они были выразителями судьбы народной, ее героики, повседневной трагичности. Среди прочих литературных универсумов русская литература занимает особое место: она ведет напряженный диалог с жизнью, ища пути к ее усовершенствованию.

Латиноамериканская литература многое взяла от литературы русской, но пошла собственной дорогой и в поисках собственного языка, собственных форм выражения оставила несколько в стороне традиционный реализм. Вероятно, наша действительность требовала иных художественных подходов, нежели те, что с успехом прошли испытание в Европе.
Читать далее

Чашка кофе и прогулка