Смысловой идентификатор и воскресное чтение. Уильям Сароян. Тигр Тома Трейси

(чтение Саши Латовски)

ГЛАВА ПЕРВАЯ

У Томаса Трейси был тигр. На самом деле это была черная пантера, но это не имеет никакого значения, потому что думал он о ней как о тигре.
Зубы у тигра были белые-белые.
Откуда было взяться у Тома тигру? А вот откуда.
Когда Томасу Трейси было три года и он судил о вещах по тому, как звучали их названия, кто-то сказал при нем “тигр”. И хотя Томас не знал, какой он, этот “тигр”, ему очень захотелось иметь своего собственного.
Однажды он гулял с отцом по городу и увидел что-то в витрине рыбного ресторана.
— Купи мне этого тигра, — попросил он.
— Это омар, — сказал отец.
— Омара не надо.
Читать далее

Саша Латовски. Киты Уильяма Сарояна и тигры Тома Трейси

Я прочитала небольшую повесть Уильяма Сарояна в том виде, в котором была она включена в антологию современной фантастики, кто постарше может помнить эти популярные книги: белые и красные обложки с серебряной окружностью, под которыми было на тот момент — лучшее, какого нигде и не найдешь.
Прочитала и осталась в смешанных чувствах. Слова автора, с которых начинается рассказ о парне Томе Трейси и его тигре, великолепны, так великолепны, что я повторю их цитатой, и снова перечитаю сама:
«У Томаса Трейси был тигр. На самом деле это была черная пантера, но это не имеет никакого значения, потому что думал он о ней как о тигре.
Зубы у тигра были белые-белые.»

Любой писатель знает, как тяжело начать текст самыми верными, самыми прекрасными словами и дело тут даже не в стремлении зацепить читателей. Дело в том, что любой текст это своего рода изваяние, и первые фразы работают как общий силуэт. Или как настройка камертона, задающая тон всему восприятию текста. Так вот, два предложения о тигре-пантере с зубами белыми-белыми, дают верный тон и прекрасные очертания. Именно потому я повесть до конца дочитала, хотя в ней случаются целые куски, которые читать просто скучновато и неудобно, как идти по дорожке, заваленной строительным мусором, вроде и есть она — дорожка, и видно — хороша, и идет, куда надо, но спотыкаешься на ней. А неохота спотыкаться, потому что история, написанная Сарояном — прекрасна. И как практически все самые прекрасные истории, она о любви.
Читать далее

ЛитМузей. Лидия Винничук «Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима» — говорящие стены

(Отрывок из книги)

alt

Привычную для нас ежедневную прессу заменяли в античной Италии стены домов. Сохранившиеся стенные надписи в Помпеях представляют собой, по существу, мелкие объявления. Касаются они самых разных дел и вопросов — публичных и частных, иногда даже весьма личных, словно кто-то испытывал потребность раскрыть душу «городу и миру», излить принародно свои сокровеннейшие чувства.
Среди надписей, посвященных делам городским, публичным, особенно заметны те, что связаны с агитацией на выборах местных властей. Вот некоторые из таких предвыборных лозунгов:
«Сделайте Пансу эдилом, прошу вас. Он достоин этого».
«Все золотых дел мастера призывают избрать эдилом Гая Куспия Пансу».
«Сатурнин вместе с учениками призывает сделать Гая Куспия Пансу эдилом».
«Цирюльники: в эдилы — Юлия Требия».
«Земледельцы требуют сделать эдилом Марка Казеллия Марцелла».
«Рыбаки, выбирайте эдилом Попидия Руфа».
«Если кто отвергает Квинтия, — тот да усядется рядом с ослом».

Другие надписи извещают о предстоящих гладиаторских боях, об иных популярных зрелищах:

«Труппа гладиаторов эдила Авла Светтия Церта будет сражаться в Помпеях в день перед июньскими календами. Произойдет схватка с дикими зверями. Будет натянут полог (над театром. — Прим. пер.)».
Читать далее

Елена Блонди. Впечатления от… (Лидия Винничук «Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима»)

Прекрасная книга польского филолога и историка, с 1963 — профессора Варшавского университета, Лидии Винничук — тот самый уровень изложения фактов, который позволяет не специалисту что-то узнать, запомнить, не утопая в миллионе научных, часто противоречивых сведений, накопленных археологами и историками. И не просто узнать, а увидеть цельную картину.
Читать далее

Воскресное чтение. Борис Шергин «Волшебное кольцо», сказка

Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этими деньгами, видит мужик собаку давит:
— Мужичок, вы пошто шшенка мучите?
— А твое како дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.
— Продай мне собачку.
За копейку сторговались. Привел домой:
— Мама, я шшеночка купил.
— Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!
Через месяц Ванька пенсии две копейки получил. Идет домой, а мужик кошку давит.
— Мужичок, вы пошто опять животину тираните?
— А тебе-то како дело? Убью вот, в ресторант унесу.
Читать далее

Jane The Reader. Потерянная комната и другие истории о привидениях

Внезапно я вспомнил какой-то старый малобюджетный кинофильм
о вампирах. У главных героев были белые от грима лица,
неаппетитно перемазанные кровью ротики — как у младенцев,
которым досталась непутевая нянька и много варенья на завтрак.
Макс Фрай «Чужак»
Я очень люблю серию «Азбука-Классика», поэтому от полок с ней обычно ухожу с добычей: в этот раз не удержалась от покупки покетбука с историями о привидениях. На самом деле впечатление от книги неоднозначное: она все-таки скучна — той особой скукой, которую я ощущаю каждый раз при чтении классической английской литературы. Я вовсе не хочу сказать, что вся классическая английская литература неинтересна и уныла — скорее, я чересчур энергична для нее и никак не могу поймать настроение, в котором ее лучше всего исследовать. Этот сборник напомнил мне две вещи: рассказ Оскара Уайльда «Кентервильское привидение», который я в детстве обожала, и колонку из журнала «Чудеса и приключения», где печатали газетные заметки двухвековой давности о разных невероятных происшествиях. Привидения, призраки, противостояние людей и духов, описываемое старомодным языком — красота! Больше всего мне понравился веселый рассказ Джерома К. Джерома, в котором автор проехался по всем шаблонам разом.

Читать далее

ЭКО-система. «Книга — как колесо»…

Жан-Клод Карьер, Умберто Эко «Не надейтесь избавиться от книг!» (отрывок)

Cover image

Ж.-Ф. де Т.: Жан Клод, вы говорили о книге до появления книги, даже до появления кодексов[176], то есть о папирусах, свитках. Наверное, это та часть истории книги, о которой нам известно меньше всего.

У. Э.: В Риме, например, наряду с библиотеками существовали лавки, где книги продавались в виде свитков. Какой-нибудь любитель заходил в книжную лавку и заказывал, скажем, экземпляр Вергилия. Книготорговец просил его зайти через две недели, за которые книга переписывалась специально для покупателя. Возможно, какое-то количество экземпляров самых востребованных книг имелось на складе. Мы имеем весьма приблизительные представления о процессе покупки книг, даже в период после изобретения печатного станка. Первые печатные книги покупались, однако, не в переплетенном виде. Необходимо было сначала приобрести листы, которые отдавались затем в переплет. А разнообразие переплетов коллекционируемых нами книг — это одна из причин, по которой мы получаем от библиофилии такое удовольствие. Благодаря переплетам два экземпляра одной и той же книги могут существенно разниться в глазах как любителя, так и антиквара. Первые книги, продаваемые уже в переплете, появляются, по-моему, только в период между XVII и XVIII веками.
Читать далее

Jonny_begood. Айрис Мердок «Море, море»

27.37 КБ

Признаюсь, сначала Мердок сбила меня с толку. Проблематика романа казалась мне надуманной, а персонажи неестественными. Судите сами: Главный герой – Чарльз Эрроуби, знаменитый режиссер, который на склоне лет оставляет профессию и покупает старинный дом у моря. Здесь он наслаждается природой, купается в море и пишет мемуары. Собственно, повествование идет от его лица, мемуары плавно перетекают в душераздирающую историю, от которой немного подташнивает, настолько она неестественна. Из записей Чарльза мы знаем, что в юности его бросила любимая девушка, и всю свою жизнь он любил только ее. Конечно же, старый режиссер совершенно случайно встречает постаревшую Хартли именно в этом приморском поселке, и конечно же она замужем. Эрроуби, естественно, понимает, что безумно любит эту шестидесятилетнюю обрюзгшую усатую бабульку. При этом его ежедневно осаждают красивые актрисы, ошалевшие от страсти к знаменитому режиссеру. Да, эффектные женщины не дают ему прохода, но он выбирает бабульку, типичную жертву мужа-тирана, забитую и невротичную. Что уж там, в жизни такое происходит сплошь и рядом… Так я думал, пока не начал проникать в замысел Мердок. А замысел оказался вовсе не прост. Все-таки по образованию Айрис Мердок философ, к чему ей писать откровенное мыло? Да и букера бы за это не дали…
Читать далее