Я решил блеснуть и выдать спич.
Кстати, спич — это не только речь, но еще и спичка мужского рода. Ча! Один спич, один огонь, один красный цветок (или синий) — на кухне. Цой пел там….. Так вот, роман товарища Нилина огромен, к тому же, я коснулся лишь ч.1, а там — еще и километры и километры по степи чужого воображения.
Вы ведь представляете, вы — в чужой голове! Это необыкновенно! Все равно, что «One who waits». Он же жь тоже сидел в своем колодце, выжидая.
И вот — о чудо!
Он — в чужой голове.
Ча!
Что же сказать вам, братцы? И читал я, и ждал, и ждал. Я понимал, что ночь, и ночь мне сейчас даст ремня. Потом, когда по мозгу моему уже бежали тараканы, я понял, что все — всерьез. И вот, я побежал за ними, и несколько штук раздавил сразу же.
Потом — Ча! — очень большого, о длинных усах.
Тж!
Тж!
тЖ!
Тж!
Все меньше и меньше тараканов.
Но один, бес, ушел куда-то за поворот извилины. Я вбежал туда, и по мне стали стрелять лучи. Я увернулся, а он — под диван, а там — кусочек шоколадки.
Бля-я-я-я-ядь! Вот, в чем дело! Сластена!
Ча!
Я понял, что все кончено, и пора писать рецензию.

О чем роман? Об инопланетянах. Их было много, и они были гады, и у них были роботы, и был один робот, которого главный герой в конце романа ударил по яйцам!
О=ё=ёйй!
Представляете, какой пассаж! Железные яйца! Наверное, это — жуткая боль. О, май гад!
Инопланетяне уничтожили почти всех людей. Оружие у них было ничего, без особого пафоса.
Но зато, у главного героя жена была на пятнадцать лет младше его самого! Вот, где авторский подход. Эх, как легко о мечтах-то узнать! Вот ведь, роман — часто — и сам человек.

В принципе, и все.
Теперь — об основном. Я, знаете, тоже люблю, когда девушка молодая. Я хотел тоже роман написать и эту самую свою мечту там изобразить. Это ж как хорошо. Ты уже весь волосатый, будто обезьян, и голос грубый, и в легких столько сажи, что можно котел отопления покрасить, а она — молодая, свежая, гладкая.
Эх!
Словом, я, было, взялся писать роман о том, что: однажды я посмотрел фильм «День Независимости», и это мне жутко не давало покоя, и я уже был готов писать авторскую интерпретацию, как вдруг позвонили с работы. Я — железнодорожник. Нужно было ехать, шпалы выпрямлять. Ну, я и поехал. Взял с собой блокнот, чтобы текст записывать, но в начале смены мы так нажрались, что я тотчас и забыл о том, чего желал.
А то бы, знаете, я ведь еще ничего мужчина. Я тоже могу про инопланетян настрочить.
Словом, роман — в стиле си, в стиле романов про инопланетян на полках магазинов, а значит — ништяк.
Читаем!

Аристарх Нилин

Зашел в читальню, где и был обстрелян …
(В.Вишневский)

И было мне видение. И был мне Голос. И Голос сказал:
— Иди и смотри.
И я ходил и смотрел…

***

КОШКА
Ник уже говорит о многом. Хотя бы о том, что скрывается под ним женщина вполне определённой натуры и характера. Читать Кошку интересно. Более того – читать Кошку полезно. Во всяком случае, я почерпнул кое-что о женских взглядах на жизнь. Два необходимых для меня условия приемлемого чтения – хороший язык и интересная тема. То, о чём пишет Кошка, мне интересно. Такую литературу я предпочту душераздирающим описаниям красот среднерусской полосы или игре в «Зарницу» на Тау-Кита, где вместо деревянных калашниковых применяют шмайсер-бластеры. Спазма в груди это у меня не вызывает. Что же касается языка — им она владеет прекрасно. Без хорошего языка, те, зачастую незамысловатые сюжеты кошкиных работ, рассыпались бы как песчаные домики.

Немалая доля того, что я прочитал, посвящена Героине, выступающей в разных ипостасях, но обладающей целым рядом единых признаков. Это всеми любимый тип женщины, стремительно несущейся в экспрессе от станции «Лолита» до станции «Мадам Грицацуева» и пока ещё находящейся в первой половине пути. Она обладает сразу тремя замечательными качествами: хороша собой, бесспорно умна и бесконечно несчастна. Личная жизнь у неё безнадёжно и непоправимо неустроенна. Таких очень хочется на первом этапе посадить на колени и пожалеть, что, впрочем, не исключает того, что на следующем их захочется придушить. Подобного рода литература от Набокова до Петрушевской, Ерофеева и Полякова, прежде всего подкупает сходностью ощущений героя и читателя. Может быть для кого-то это литпопса. Я так не считаю. Это та самая жизнь, в которой мы все барахтаемся с переменным успехом. Правда есть одно коренное отличие в подаче материала. Мужская литература этой тематики посвящена в основном, размышлениям добропорядочной супруги (шлюхи в душе!), как бы половчее дать инструктору по туризму в задней комнате туристического лагеря, среди рюкзаков, лыж и пустых бутылок, пока муж у костра поёт песни Клячкина. В женской литературе всё, как правило, с точностью до наоборот. Если автор стремится избежать подобных поворотов сюжета и пишет только о «чистом и прекрасном», то без занудства и пошлости (не путать с пошлятиной), ему редко удаётся обойтись.
Однако интересы Кошки простираются шире той упрощённой схемы, которую я вам нарисовал, что я и попробую сейчас продемонстрировать:

(Примечание: для чистоты ощущений — в комментарии не заглядывал. Во время написания ни одно животное не пострадало.

Отчаяние

http://zhurnal.lib.ru/k/kolywanowa_m_a/fox.shtml

Могу себе представить, чему было посвящено «серьёзное вполне совещание», если на нём думалось о таких вещах. Героиня рассказа — Лиса. Наша. Типичная представительница средней полосы. В детстве я обожал книжки, в которых героями были звери. Умные, думающие как мы и говорящие по-человечьи. Черепахи Костенурки и оленята Бемби… – спите спокойно, дорогие товарищи. Здесь проблемы совершенно другого рода. Недетские.
Бежит лиса, объявленная вне закона. Плачет, да жизнь свою невезучую перебирает. Детишков не сберегла и самой уйти непросто.
Вот… в принципе и всё. Такой вот сюжет. Только мысли он всякие навевает.
Не о лисе, мне показалось, писал автор – о нас.
О той тонюсенькой прослойке, которая отделяет нас, благополучных и цивилизованных, от условий, в которых мы превратимся в лис. Лиса-чеченка, лиса-израильтянка, лиса-ирландка, лиса-мусульманка, лиса-христианка… и будем бежать точно так же, повинуясь древнему инстинкту. А сзади стая… кто из интереса, кто из чувства долга, кто из жажды крови…
Тогда остаётся только одно – вцепиться в горло. Хоть один – да мой.
Как и сделала лиса.

Звонарь
http://zhurnal.lib.ru/k/kolywanowa_m_a/zvon.shtml

Обозначено как философия.
Я бы сказал, что здесь есть некий философский подтекст. Интересна, сама по себе, попытка женщины взглянуть на мир с мужской колокольни. Мне кажется — получилось. Удалось дистанцироваться от цехового и родового братства.

… Итак – стоит себе мужик в автомобильной пробке и думает о житухе и работе.
Зелёный – пробка кончилась, поехали. Колокольня по пути. Мешают заразы, звонят каждый день. Всё.
Только второе я, неощутимое и молчаливое, при виде колокольни и звоне наполняется восторгом и радостью. Но об этом никто не знает. Даже он сам.
Достаточно для небольшого рассказа? На мой взгляд – вполне.
Заодно можно прикинуть и своё место в жизни и Марка Твена вспомнить «Путешествие мистера Стормфилда в рай», где мистеру показывают величайшего полководца всех времён и народов, перед которым померкли бы и Александр и Ганнибал. Только он сам об этом не знал. Потому что всю жизнь чинил башмаки.

Коллективный Кустурица и все-все-все…

http://zhurnal.lib.ru/k/kolywanowa_m_a/cats.shtml

Посвящается окружающей среде, себе, животным, родным и близким.
Писать о родных животных вообще трудно. Надо помнить, что простое упоминание имени Пусика или его милой привычки чухать лапкой за ушком, ни у кого, кроме хозяина, ровным счётом ничего не рождает и слезы не выжимает. Тон повествования в таких случаях рекомендуется отстранённо-соредоточенный. Пусть читатель сам увидит и разберется, какое чудесное существо описывается. И уж тогда пусть пищит от восторга или капает на монитор слюнями зависти, потому что не у него такое счастье бегает по квартире. Вот при таком подходе получается то, что можно читать, что не вызывает тошноты и сострадательного отношения к автору докатившемуся до зверофетишизма.
Здесь, кажется, произошло. Поскольку сюжета практически нет, то рассказ получился именно за счёт верно взятого тона повествования.

Правила игры

http://zhurnal.lib.ru/k/kolywanowa_m_a/shoco.shtml

Пронзительная вещь. С первых строк.
Здесь уже фигурирует та самая Героиня, о которой я говорил вначале. Холодно-снисходительная, умудрённая опытом и всё равно – беззащитная. Беззащитная от своей женской натуры и природы.
История кинематографична. Такое ощущение, что подруги разговаривают под прицелом камеры, да и сюжет развивается в соответствии с законами жанра. А почему бы и нет? Ведь где-то такое происходит? История Золушки бесконечно повторяется в разных вариантах. Правда и сама Золушка другая, да и Принц несколько «сериальный». Все сногсшибательно умны, красивы, богаты и обаятельны.
И лишь в финале Автор приоткрывает нам то, ради чего эта история и написана. Очень ранимое и очень личное. А что… – прочитаете сами.

Соблюдение формальностей

http://zhurnal.lib.ru/k/kolywanowa_m_a/formdoc.shtml
Очень сильная вещь. Пожалуй, самая сильная из того, что я у Кошки прочитал. Хорошая мистика. Не та, где толпами бегают немытые нетопыри, а та, которая окружает нас постоянно и ежедневно. Автор напоминает нам о ней и даёт повод задуматься… – что происходит с теми, кого мы убиваем? Убиваем словом, взглядом, отношением. И с теми, кто убивает нас? Подтекст достаточно хорошо зашифрован и с первого раза мне даже не удалось понять кто есть кто. Кто за «красных», кто за «белых». Перечитал, понравилось ещё больше. К сожалению, так уж мы устроены что не видим себя. Видим только когда смотрим в зеркало. А оно у нас кривое. Оттого и собственная физиономия и поступки имеют далеко не тот вид, который у них на самом деле. И нет рядом ангела-хранителя, который мог бы остановить и показать что ты есть.
Но ведь и у каждого ангела должен быть свой ангел…
***

Такие впечатления от прочитанного…
С Новым Годом Кошка и все-все-все…

О-о! «Утренний секс»

Сеть у меня иногда ассоциируется с сеткой. В детстве мы жили в деревне. И там между огородами была сетка. Там жили бабушка, дедушка, а также мой большой приятель — парень, который щас живет в Тольятти и работает на ВАЗе. Иногда он звонит и говорит:

Вначале, разумеется, предоставим слово главной героине:

«Я много ревела, грызла полку, копошилась, стонала и накручивала себя. Моё прошлое было туманным и непонятным, а будущее – безутешным и мрачным. Что, если меня и через месяц, и через год не купят? Что, если меня никто никогда не прочитает? Неужели я так и буду вечно гнить на противной полке этого дурацкого Книжного Магазина, гори он вместе со всеми покупателями оранжевым пламенем!? В результате я не испытаю никаких новых ощущений… не случится чуда, и я никогда не попаду в человеческие руки… а уж про Библиотеку вообще забудь, глупая Книжулька… и превращусь я во флегматичного меланхолика по имени Учение Храма, который на самом деле зануда, пофигист и лузер…».

Что вы знаете о книгах, уважаемые читатели?
Ну, печатаются издательствами, продаются в магазинах, пишутся авторами… бывают занудные, бывают увлекательные…
Еще у них обложки разные… Переплеты там, картинки.
И никого, заметьте, не волнует их внутренний мир!
Самое глубокое, до чего читатель может дорыться – авторский замысел. Обнаружив его, он совершенно искренне полагает, будто понял Книгу.
Как это по-человечески… Не поговорили толком, не разобрались – извлекли пользу, захлопнули, и сразу на полку.
А если Книга представления не имеет о том, кто ее автор, и чего там понаписано внутри нее?
И как вы можете говорить, будто поняли Книгу, если не знаете ничего о книжных проблемах, о философских вопросах, поднимаемых уже не одним книжным поколением, а также о личных исканиях Книги и ее душевных муках?
Словом, если вам, уважаемые читатели, загорелось познакомиться поближе с этими интереснейшими существами – недурно было б узнать, о чем думают Книги, стоя рядком на полке вашего серванта.
Как это сделать? Очень просто: вот вам история от первого лица. Исповедь книги по имени Любовь Без Условий изложена со всей достоверностью в произведении Алексея Самойлова «Я – Книга».
Другого такого шанса не представится: Книга сама, не дожидаясь, пока читатель с ней заговорит, делает шаг навстречу.
И кто бы мог подумать, что у Книг такой увлекательный внутренний мир?.. Автобиография Любви Без Условий заставит побледнеть какой угодно людской экзистенциальный экшен.
Прочитав «Я – Книгу» только и начинаешь понимать, какой на самом деле смысл у слова «самопознание»…
Попробуй познать себя, когда стоишь на полке магазина, целиком завися от воли загадочных людей! Ведь, по слухам, только читатель может рассказать тебе тебя самое. А кто это такой – Читатель?..
Сколько легенд сложено в книжном мире о божественных Демиургах-Типографах, всемогущих Читателях и непонятных Авторах!.. Но разве можно верить всему? Как разобраться в тонкостях натурфилософии, когда ты – всего лишь молоденькая наивная книжка, которой три дня от выпуска?
Да, любой путь к себе нелегок.
На этом пути с тобой могут произойти самые головокружительные приключения, и повстречаться самые разнообразные Сущности.
Мы все идем к себе, и все мы рано или поздно понимаем, что у нас внутри написан Текст. О чем?
Конечно же, о вечном.
О любви без условий – которая есть Вера, об Учителе, который вовсе не похож на карающего бога, о предательстве, которого нет, и о прощении, которое бесконечно.
В каждом из нас записана эта извечная евангельская история – и она превращает нашу душу в Откровение. Откровение от Тебя.
А, значит, путь главной героини к ее собственному содержанию близок каждому, — и читателям, и авторам, и типографам, и всем прочим.
Потому аналогии у вас, уважаемые читатели, могут родиться самые неожиданные.
Да и так ли уж далек мир Книг от нашего, человеческого мира? Разве одни только Книги задаются вопросом смысла жизни?..
Может ли книга спасти человека, как это сделал Спаситель, и нужно ли её при этом читать?..
У этого вопроса может оказаться удивительно простая разгадка.
Посему вовсе не лишним будет ознакомиться с одной необыкновенной историей одной обыкновенной Книги; а заодно узнать, что думает о вас ваш Жесткий Диск, Открытка, Журнал и прочие Предметы, чье мнение обычно вы незаслуженно обходили вниманием.
Но, предупреждаю – будьте осторожны при чтении! Вдруг, в то время как вы читаете книгу, кто-то… читает вас?

А прочесть можете здесь:
http://www.proza.ru/texts/2007/05/16-300.html

Иногда хочется предать анафеме. Выразить то ощущение шершавой гадости, что никак не дает забыть о чем-то. Этим «чем-то» стала некая «Ясвета Серебрякова.» (ссылок на ее раздел делать не советую, так как, с одной стороны, Ясветам имя – легион, а с другой, дабы не создавать одной из многих излишнего пиара, ибо она и так весьма хорошо пиарится).
Именно с пиара и началось мое с ней знакомство. Она всё время мелькала в комментариях литературного сайта. Раз десять за пару часов засветилась, а я обычно в такие частые ссылки тычу мышью, слаба-с. Зашла в комментарии, глянула… обычные комментарии, люди, в основном, говорят о темах написанного. И это еще меня не напугало, хотя и сама иногда, когда приходится высказываться о чем-то плохом, говорю о теме, скажем, «да, вы правы, птичку правда жалко». Птичка-птичкой, кому надо – пожалеют, да только вот я, многоуважаемая Ясвета, столько не выпью.
И стало мне очень грустно, так, что даже расхотелось смеяться над Ясветиными опусами, которые приводить излишне, ибо хуже некуда. Сидит такая Ясвета в своем Замудонске, получает образование, конечно, преподавателя русского языка и литературы, чтобы потом презреть все правила великого и могучего, потом замуж выходит, рожает детей, кормит и обстирывает семью… и всё бы хорошо, и бог бы с ними, с правилами, и их презреть можно красиво, и писала бы она в стол, но позвала Ясвету мания писания на сайт, где ее стали читать. Отчасти такие же, как она, отчасти те, кому ее жаль, которые в ответ приходят сказать ответное-приятное. Изредка попадаются те, кто вежливо пытается объяснить Ясвете какое дерьмо она пишет…
Но я опять отвлеклась на описание внешнего. Хочется же сказать о творениях Ясветы. Всё просто: Ясвета пишет чудовищно. Она берет, в общем-то, общечеловеческие, хорошие, светлые темы, вроде любви, материнства, Родины, спасения и делает с ними такое своим корявым, штампородящим языком, что у меня, простого читателя, который не против любви и общечеловеческого прочего, появляется желание грязно надругаться над бездарно описанными темами. А надругаться следует над, увы, Ясветой, несчастной женщиной, прождавшей всё детство папашу-кобеля и изуродованной жизнью обывателя то полного непотребства. То есть, увы, с ней уже сделали всё, что можно было сделать. Более того, Ясвета настолько дура, что понять даже довольно добрый стёб не в состоянии. У нее на всё есть прикрытие – эти самые, чудовищно извращенные общечеловеческие штампы. Даже про карму полушутя ей сказать нельзя. Ясвета не верит в нее, ибо христианка. Возможно, через веру она и обладает тем, чем думающий человек обделен: она свято верит 9пардон за тавтологию) в то, что пишет хорошо, а что не хорошо, то можно же пойти в литературный институт и там научат! Ах нет, боюсь разочаровать, не научат. И объяснить Ясвете почему – я бессильна. Ну не убивать же ее, право, это было бы уже с моей стороны – верхом глупости. Я бы лучше ее направила в оный институт. Если место хорошее, ее попрут оттуда сразу и безоговорочно.
Посему я призываю людей думающих, светлых разумом, которые могут отличить перл от навоза, не вступать в дискуссии, не пытаться править и учить Ясвету и ей подобных. Единственное, что можно сделать с такими «творцами» — это предать их полному забвению по схеме: пришел-прочел-стошнило-полегчало-забыл. И не будет тогда долгих комментариев, и не будет пиара, и ничего не будет, только порыдает в далеком Замудонске некая Света, пожалившись в пустоту, что-де и тут не поняли, и тут не оценили, и тут забыли, да и вернется к своему прямому житейскому назначению – щи варить.
В заключение хочется вынести всё-таки нечто положительное из Ясветы. Про веру в себя я выше сказала и тут еще повторю: учитесь, таланты, ее ничем не перешибешь. И второе: всё-таки живет во мне слабая надежда, что нет такой женщины, но кто-то умный решил всем показать, слив все помои в один несветлый образ, КАК НЕ НАДО ПИСАТЬ.

Есть поэты земли. И воды, — морской бескрайней и быстрой речной, что течет в одном направлении. Есть поэты снега и поэты льда, о стихи которых можно разбить коченеющие руки. Есть поэты лесных ягод и высокого жаркого неба. А есть – обломков бетона с торчащей из них ржавой арматурой.
И эти ощущения мои могут совершенно не зависеть от фактического ряда стихов. Лишь собственные ассоциации. Но, возможно, и ощущения Блонди кому-то нужны кроме нее. Ведь я рассказываю – об удовольствиях. Читать – вкушая. Слово-то какое! А по-другому и не скажешь.
Павел Феникс – поэт серого света и открытых пространств. И ничего уничижительного в этом нет. Серый свет Феникса – из множества оттенков серого цвета. Цвета мудрости. Откуда, казалось бы? Ведь – молод! Особенно в наше время всеобщей инфантильности. Возможно, и, скорее всего – собственный талант делает его мудрым. Потому что Феникс — очень талантливый поэт. И до собственного таланта молодому поэту Фениксу – еще необходимо дорасти. Но он – с ним, в нем, и – приходится жить. И быть старше ровесников, что ограничиваются переведением в стихотворные строчки пубертатных страданий.
Феникс не ограничивается. Такое впечатление создается при чтении его стихов, что границ нет вообще. Есть – огромные пространства мира, уставленные плоскостями распахнутых стен. И незамкнутость их приглашает в другие миры. А вот же они – видны прямо с балкона, на котором – стоит, курит, смотрит. А потом, читая стихи – и мы все стоим, курим, смотрим… Следим за полетом окурка. Думаем…
Читать далее →

Петрович Георгий. Профессия — врач. И — писатель.

Знакомо ли вам такое — мимоходом открываешь книгу — на любой странице, и — не закрываешь, пока не дочитается она до конца? Сейчас это редкость. Все больше или ждешь тягостно развития сюжета, или надеешься, что хоть концовка вытянет. А то и просто закрываешь поспешно текст. Петрович пишет реалистическую прозу. «За жизнь». Он — мужчина, который не боится писать о женщинах. По-всякому. И о разных женщинах. Они в его рассказах и слабые, и злые, и сильные, и красивые, или просто — мужчину хотят. Ошибаются и раскаиваются. Или, ошибаясь — не раскаиваются. Пишет не о розовых принцессах. Но и не о самках, коих — в грязь втоптать за все их пакости. Пишет с точки зрения мужчин. И мужчины у него — они тоже, знаете, — люди. Как и женщины. Подумала, может, разделяя по признаку половому, должна я испытывать неловкость, из-за того, что, вот пишет товарищ(человек) о товарищах(человеках), а я все их по старинке — мужчина, женщина…Но в том и соль. Что именно это тягучее, сладкое, скрытое или напротив, ликующее — взаимодействие полов — и есть главное в прозе Петровича. Равные непохожие. Встречаются и… А дальше уже все всё знают, и — пишут об этом, и — читают.Но некоторые авторы пишут так, что — открываешь и читаешь с любого места. До конца. Потом перечитываешь.Это — главное. Когда хочется вернуться и перечитать. Все подряд, а не только эротические сцены.Тем не менее, Петрович один из совсем немногих читанных мною авторов, которые умеют дойти в описании секса до самого конца — и ни разу не сфальшивить! Он пользуется тем же самым русским языком, что и все прочие авторы, но в его рассказах читателя не испугают нефритовыми стержнями, яхонтовыми пещерами и прочими чудесами сексописания, равно как и избыточным ненормативом. Я сама автор и знаю, насколько это сложно — рассказать, как все заверте…Петрович умеет. И не на пределе возможностей. У него — сколько рассказов, столько и умений рассказать. Нет авторских трафаретов. Талант его, как голос оперного певца — колонны рушит, и чувствуется, еще не на пределе…(Глюк унд глас)Конечно, Петрович пишет не только об этом. Он пишет о сибирских селах, где когда-то сам практиковал врачом — блистательно пишет! (Поспать и жиры) Пишет приключенческо-детективные повести (Шустрики и мямлики) и эссе (Великодушное вино). Пишет о жизни эмигрантов в Израиле, Америке и Германии (Серебро на холмы Галилейские). Размерами все тексты, кроме эссе, способны отпугнуть среднего сетевого читателя. Шутка ли — рассказы по сорок с лишним килобайт! Не жалеет нас автор…Но это лишь до прочтения первого рассказа. А потом уже и нестрашно. Потому что автор, пишущий на таком уровне, имеет право на тексты солидных размеров. В них нет жижи и нет бесплодных умствований назидательных. В них — крепкие сибирские морозы и жаркие южные ночи, холодные дикие реки и замученные многолюдьем курортные пляжи. Сюжет. Интрига. Смерть. И в каждом рассказе — люди. И — нелюди в человеческом обличье. Любовь и предательство. И все прочее человеческое.Как-то по поводу одной из рецензий меня упрекнули, мол, поменяй имя автора и можно такое написать про кого угодно. Возможно, кто-то про кого угодно и пишет. Такое. А у меня принцип другой — про кого угодно вообще не пишу.А о прозе Петровича — пишу. И настоятельно советую тем, кто любит читать «за жизнь» вкусно — идите и читайте. Вы там все найдете — и стиль, и язык, и юмор, и мастерство…Люблю читать Петровича…Елена Блонди — для литературного портала Книгозавр

перенос

Вопреки своей привычке, решил поиграть в объяснялки. Будучи апологетом примитивизма в литературе, я привык изъясняться просто, а потому по ходу дела был слегка удивлен тому, что девяносто процентов людей менее всего понимают простое. Ни хрена не понимают, одним словом. Хрен что понимают. Вот как здесь — ни хрена не понимать и хрен что понимать — это, в общем-то, просто и означает одно и то же, но я и сам хрен что понял в собственной мысли.

На самом деле, понятие это несколько шире. Это так же, как наличие мальчиков-хоп-хоп-хип-хип-хтмл, которые сами не могут, но и другим не дают своей суетой.
С одной стороны, тебе нужно сосредоточиться и задуматься, а тут рядом кто-то подпрыгивает и пылит.
Но о последних мы еще не говорили.
Понятие «айбол», конечно, старовато, но не грех и его вспомнить, ибо оно часто употребляется в северных регионах.
Перванах и айбол — одно и то же. Но Перванах особенен тем, что живет в сети и там производит свои высеры — здесь нет разницы, чем эти высеры являются. Будь то рассказом на 2 листа, или созданием нах-концепта, тоже, надо сказать, небольшого объема.
Для стороннего, не просвещенного обывателя, и перванах может показаться интеллектуалом. Это потому, что перванах гораздо чаще, чем настоящий автор, старается блеснуть терминами.
Постоянно используются: имена философов, слова типа «экзерсис», модные фишки, еще хуй знает что. Об «имхо» говорить не буду — это особенный глист.
Перванахи могут помещать на своих страницах витиеватые изображения, которые якобы что-то обозначают.
Если почитать ленту переписки перванахов, то, с виду, может показаться, что ты наблюдаешь сходку умников. Но, зайдя туда, тотчас понимаешь, что к чему.
Если ты делаешь что-то большое, глобальное, то первая реакция: — не замечать
Вторая:
— сказать что-то типа уп-сс.
Плюс, перванах может добавить, например: +1.
Что это значит, я не знаю.
О матерных перванахах: настоящих мастеров непрозрачного слова почти нет. Если ж и есть авторы, у которых мат по делу, или много мата — и все — в стиле, то их единицы (Юрий Слабоумов. Кого еще вспомнить? Поэт Ижыцин как-то был на СИ….) Так вот, все остальные Перванахи очень, как будто, некисло отрываются на литпроме, удаве, подонках, но хули толку? Сегодня типа и весело, а завтра — забыто. Хотя иной цели и нет.
Почему ж, вопрос, их так много, айболов и перванахов? Ответ прост — в более серьезные дисциплины не полезешь — там мозги нужны. Сделать что-то, помимо пиздабольства — тоже мозги нужны. Сочинять же рассказики — стишки по страничке и коллекционировать количество сообщений — мол, у кого больше, тот и звезда — это как раз то самое.
Конечно, есть еще нах-айбол-критики, особенно фантастические. При чем, после первого же высера вокруг роиться столько мух, что я и подходить боюсь. Тут, оказывается, в фантастике главное — правильно описывать типы космических кораблей, инопланетян, правильно мешать в одной кастрюльке орков и авторских персонажей и т.д. Для меня вообще тема орков — это заподло, но, вот, фант-перванахи занимаются этим всерьез. Но это уже другой тип — это ладжь-перванахи, люди, мысльюдрочащие.
Все виды перванахов в жизни, чаще всего, люди заурядные. В сети же у них есть все шансы себя показать, нах-покомментировать, сказать «имхо», катнуть очередную дебильную историю, начинающуюся, как правило, с чьего-нибудь вопля:
-А! — прокричал Джон.
-У-у-у-у-у! — прокричали орки.
После этого история возвращается назад, и т.д. и т.п.
Когда такие вещи критикуются, особенно — на конкурсах типа БД, это грустно, потому что это недостойно критики. Впрочем, перванахской критики — возможно. Отчего ж, blya imho, и нет? Я ж лично, не вижу никакого резону помнить имена даже самых известных перванахов. Тем более, что у них то и дело происходит ракировка.
Нах-ракировка — это тоже такая штука. Приходит новый нах-айбол, с воплем — мол, я! Я!
Посещает все подряд форума, и всем говорит: Я, нах! Я, нах! Потом, спустя некоторое время, все угасает, и люди вспоминают: а где же, blya imho, Вася, где же, blya imho, Вася? Но, только забыли мы про Васю, вот он и Петя.
Причина ж здесь проста: людей, потенциально способных на что-то серьезное в литературе, не так уж и много. На пути от написания до издательства проходит достаточно долгий срок. Выходя в Интернет, автор надеется найти похожих на себя людей, пообщаться. А вместо этого, находит кучи хозяек, оторвавшихся от пирожков, чтобы написать новый нах-стих, лузеров-онанистов, осуждающих таких же онан-айбол-лузеров, обсуждающих цвет ника и наличие у орков лазера, постшкольников, у которых на фоне окончательного заволосения стоит на стихи/прозу, старых стихоплетов, у которых лира льется на фоне отклонения в половой ориентации и проч.
С одной стороны, выход один — сказать, что нехуй мне тут делать, и продолжать заниматься делом.
С другой стороны, айболы сети — если их объединить в одну кучу — это целый pattern, который может залить что-угодно и где-угодно. Тем более, что ладжь-перванахи, порой, издают по-многу книг, тиражом 2-5000 экз., которые за просто так никто не читает. Но эти книги, будучи раскиданными по пространству Руси-матушки, как будто и фон какой-то нах-автору задают. Зайдите в магазин. Откройте любую из них. 90% начинается воплем.
-А! — прокричал Джон.
-У-у-у-у-у! — прокричали орки.
Понятно, что лучше не париться. Тем не менее, знание — сила.

Кто такие айболы
Элтон Иван